От перемены мест...
Шрифт:
— Маша, вот почему я совершенно не удивлен, что тебя больше возмущает то, как этот дегенерат поступил с картиной, чем то, что он раскроил тебе затылок? — пришел в негодование Соболев, так что праведный гнев по поводу варварского отношения к похищенному шедевру пришлось попридержать. Хотя с "раскроил" он и преувеличил — так, пара швов и лысина, как следствие.
Как ни в чем не бывало, парень прошелся сквозь залы, беспрепятственно покинул галерею и уехал на припаркованном в нескольких десятках метров автомобиле. Из чего можно сделать
— Судя по наряду парень чересчур впечатлился кинематографом, причем преимущественно российским. — заявил Леха, вытаскивая флешку из телевизора.
Я дисциплинированно улеглась обратно на диван, готовая и дальше принимать чудодейственное лечение — прорыв в медицине двадцать первого века.
— Что думаете, товарищи? — спросил Егор, пристраивая на моих глазах пакетики, тем самым заново лишая зрения.
— Почему его не задержала охрана на выходе? — подала я голос, возмущенная чужой халатностью. Даже мне при одном только взгляде на парня стало яснее ясного, что с ним явно что-то не так.
— Не имели права, а когда я подал сигнал, уже поздно было. Мало ли какой эксцентричный художник на выставку забрел, привяжешься с осмотром, а потом проблем не оберешься: они ж не полиция, чтобы всех подозрительных личностей проверять. К тому же ни одна из сигнализаций, установленных на экспонатах не сработала.
— А вообще служебные двери запирать надо! — вставила я. — Тогда и шляться кто попало не будет.
— Над этим уже работают. — усмехнулся Леха.
После жаркой дискуссии стало ясно, что подозревают мужчины троих покупателей и продавца. Лично я подозревала всех и каждого, но, в отличие от меня, свою версию мужчины могли аргументировать.
Итак, картина была доставлена в галерею для последующей продажи на закрытом аукционе. Покупателей, как я уже отметила, было трое: Машков Виктор Иванович — старый друг Соболева-старшего, Рында Олег Игнатьевич — завзятый коллекционер и Ставская Ольга Борисовна — давняя любовница кого-то там из местной администрации. Причем, перечисленные личности, все как один, людьми слыли обеспеченными и потратить солидную сумму на покупку картины позволить себе могли. Другой вопрос: хотели ли?
В пользу версии про виновность продавца говорило то, что картина была от различного рода неприятностей застрахована.
— Мало ли кто мог знать об аукционе, почему вы подозреваете только покупателей и продавца?
— Потому что никто, кроме этих троих, полотном не интересовался, а продать абы кому его будет сложновато. Да и не такие это великие деньги, чтобы заморачиваться ради продажи в полцены. — ответил Леха. — Про продавца, думаю, и так понятно?
— Чего уж тут не ясного. — хмыкнула я. — Захотел и картиной впредь любоваться, и страховочку получить. А почему вы не думаете, что это мог быть какой-нибудь нечистый на руку посредник? Назвал цену гораздо ниже нашей, и обтяпал свое черное дельце?
— И опять же искать надо среди тех, кому картина была интересна. Тогда и на посредника выйдем. — логично возразил Петров.
Я немного помолчала, переваривая информацию, закинула ноги на спинку дивана, чтобы лучше думалось, и тут в голове возник резонный вопрос:
— Значит картина была застрахована, и продавец, помимо шедевра, с которым и так собирался расстаться, ничего не потерял?
— Ну да. — не понимая к чему я клоню, ответили мужчины.
— И зачем тогда нам заморачиваться и искать преступника? Полиция ведь и без нас этим занимается?
В ответ раздался лишь смешок от Лехи, а затем повисла какая-то подозрительная тишина. Поняв, что отвечать мне собираются, я стянула временно лишавшие зрения пакетики и в полном недоумении оглядела мужчин: Егор сидел за столом с самым зверским видом и играл желваками — неужто его из-за картины так разбирает, а Леха с предовольной ухмылочкой переводил взгляд с меня на товарища. Поскольку тот своего загадочного поведения объяснять не собирался, начальник службы безопасности взял эту миссию на себя.
— Видишь ли, Маруся, если бы при всем при этом не были бы задеты лично интересы Егоры Станиславовича…
Я нахмурилась.
— Твоя голова. — пояснил Леха. — Тогда сошло бы это с рук злодеям, а мы с превеликой готовностью ушли бы в сторону. Но… — развел он руками. — Мы имеем, что имеем. И теперь наш Егор жаждет лично найти обидчиков и наказать. Ну прямо граф Монте-Кристо тебе в женихи достался!
— Его-о-ор. — протянула я и, склонив голову, уставилась на мужчину. — Ну скажи мне, что это неправда!
Судя по непреклонной позе и свирепому взгляду, Леха, все-таки, сказал правду, и Соболевская душа жаждет возмездия — с прискорбием осознала я.
— Ну а если мне бабулька какая в автобусе ногу отдавит, мы и ей мстить будем? — попыталась я достучаться до этого воителя.
— Это совершенно разные вещи. — отмахнулся Егор.
— А ты, значит, ему помогать собрался? — обратилась я к Лехе.
— Ну так я человек подневольный, что начальство прикажет, то и делаю.
Хоть Петров и делал вид, что помогает другу лишь по долгу службы, скрыть воодушевление и личную заинтересованность делом не смог. Или не постарался.
— А будешь много болтать, станешь очень даже вольным человеком. — огрызнулся на сдавшего его помощника Егор.
В общем, помимо бесполезных кривляний, добиться я ничего не смогла, поэтому, махнув на них рукой — взрослые уже мальчики, плюхнулась обратно на диван и продолжила прерванную процедуру. Чем на это время заняли себя мужчины, сказать не могу: издаваемые то и дело шорохи ни на какие мысли не наводили.
В квартире было спокойно, уютно, и я, пригревшись на диванчике под лучами струящего в окна солнца, потихоньку задремала. А проснулась от того, что к нам пожаловали очередные непредвиденные гости.