От первого до последнего слова
Шрифт:
– Панреанекроз. Терентьева больной, главврача, – добавил как будто со злорадством. Некоторое противостояние и ревность «титанов» друг к другу были всем хорошо известны.
Пока ты по заграницам раскатывал, сложного и интересного больного главврач оперировал, вот что имел в виду анестезиолог, и Дмитрия Евгеньевича это должно было задеть.
– А еще с телевидения приезжали, – заговорщицки сообщил он и придвинулся к Дмитрию Евгеньевичу поближе. От него пахло едой, и Долгову было неприятно. – Все о вас расспрашивали.
Долгов ничего не понял.
– Зачем?
Анестезиолог пожал плечами, вид у него был торжествующий.
– Вас расспрашивали?!
– Да не меня! Всех расспрашивали – и главного, и Марию Георгиевну, и медсестриц наших.
Долгов немного подумал.
– А… чего хотели-то?
– Да все из-за того писателя, который богу душу отдал у вас в отделении, помните?
И весь этот разговор дурацкий, и вопрос «помните?» – как будто он мог забыть! – и тон свидетельствовали о том, что анестезиолог чрезвычайно счастлив, что «телевизионщики вынюхивали» и что авторитет безупречного Дмитрия Евгеньевича вдруг взял да и пошатнулся, да еще и скандальчиком запахло, ох, запахло!..
Смирение, напомнил себе Долгов. Смирение христианское!..
– Они к Терентьеву просились, но он отказал. Мол, до вашего приезда ничего сказать не может, и вообще интервью не дает. У нас, говорит, одна звезда, Долгов Дмитрий Евгеньевич, вот он пусть и дает, а мы простые врачи, какие к нам вопросы!..
Долгов посмотрел анестезиологу прямо в лицо.
И тот вдруг засбоил, смешался, стал отводить глаза и без надобности трогать на столе какие-то предметы.
Дмитрий Евгеньевич ничего не сказал, решительными шагами ушел из кабинета в сторону второй хирургии, и тут у него наконец-то зазвонил телефон.
Взглянув на номер, Долгов улыбнулся.
– Здравствуйте, Мария Георгиевна! Вам уже доложили, что я в больнице?
– С приездом, Дмитрий Евгеньевич! Конечно, доложили!.. Вы когда прилетели?
– Часа три назад.
– Дмитрий Евгеньевич, Парфенова с резекцией желудка я вчера перевела в палату, как мы договаривались. Динамика нормальная, Константин Дмитриевич его смотрел.
– Спасибо.
– Завтра все в силе?
Долгов подтвердил, что в силе. На завтрашнее утро были намечены три операции, ничего особенного.
Мария Георгиевна помолчала.
Долгов опять улыбнулся.
– Что вы молчите так странно, Мария Георгиевна? Или что-то случилось?
– Да ничего особенного не случилось, – сказала заведующая реанимацией, – но…
– Что – но?
– По Первому каналу программа вышла про покойного Грицука. Все вроде бы ничего, но из программы выходит, что он по нашей вине скончался. И во вчерашнем «Комсомольце» огромный разворот на эту же тему. Называется «Дело врачей».
Долгов остановился посреди длинного больничного коридора.
– Дело врачей?
– Да вот так, Дмитрий
– Нас, Мария Георгиевна?
– Вас, Дмитрий Евгеньевич. Вас и больницу. Терентьев вчера с утра как прочитал, так ему… плохо стало. Капельницу ставили.
Долгов помолчал. В голове у него вдруг зашумело, как будто он залпом принял стакан водки.
– Так скверно?
– Хуже не придумаешь, Дмитрий Евгеньевич. Вы бы позвонили Василию Петровичу. Или, может, съездили. Он очень расстроен. Да и вас, как на грех, все эти дни в стране не было, а звонить он не велел…
– Я понял, – сказал Долгов. – Спасибо. А как программа называлась, которую по телевизору показывали?
– Да я понятия не имею, как они называются, программы эти! Знаю, что Краснова ведет. Татьяна Краснова, красивая такая деваха, смуглая и с большим бюстом. Да вы вспомните, если увидите!
Долгов согласился, что непременно вспомнит, словно это имело хоть какое-нибудь значение, и они попрощались.
Итак, телевизионщики, статья в газете с миллионным тиражом под названием «Дело врачей», главный под капельницей, а сам Долгов докладывает в Берлине.
Лучше не придумаешь.
Какая-то из дежурных врачих, кажется, из терапии, попалась ему по дороге и посмотрела не так, как всегда, а «со значением». Или даже с осуждением. Дмитрий Евгеньевич поздоровался, как обычно, она кивнула и тут же свернула куда-то в сторону лаборатории переливания крови, и Долгов подумал, что она не просто свернула, а потому что боялась, что он с ней заговорит.
Что за глупости лезут ему в голову!..
Сейчас он дойдет до своего кабинетика, позвонит Косте Хромову, найдет в Интернете этот самый вчерашний «Комсомолец», прочитает там про врачей-убийц.
В главной роли врача-убийцы выступает он, Дмитрий Евгеньевич Долгов.
Впрочем, в последнее время стало очень модным сердиться на врачей, подавать на них в суд и обвинять их во всех смертных грехах. Но как будто смертных было недостаточно, журналисты и общественность выдумывали еще дополнительные грехи – халатность, непрофессионализм, черствое отношение.
Вот это самое «черствое отношение» Долгов ненавидел. Из того, что «черствое» – это плохо, следовало, что «мягкое», должно быть, хорошо. Он никогда не понимал, какими именно в таком случае должны быть отношения врача и пациента?! Врач должен целовать пациента при каждой встрече?! Осведомляться о здоровье его батюшки?! Спрашивать, как дела на даче и воздвигнут ли уже погреб на заднем дворе?! Быть может, они должны разгадывать вместе кроссворды и так, между делом, решать некие медицинские проблемы, с которыми, собственно, пациент и пришел?!