От первого до последнего слова
Шрифт:
– Простите, – сказал Долгов весело, – Алиса, да?.. Алиса, вы уверены, что нам с вами надо пить кофе?
Из телефонной трубки прямо ему в ухо ощутимо повеяло холодком, и Долгов вдруг устыдился. А все Тамара виновата, наседавшая на него со своим бюстом и сочувствием!..
– То есть, – пробормотал он, – я хотел спросить, вы на самом деле хотите пить со мной кофе?!
Девушка в трубке – Алиса, да?.. – старательно, сердечным голосом повторила, что хотела бы лично поблагодарить многоуважаемого доцента Долгова Дмитрия Евгеньевича за то, что он потратил на нее и ее диссертацию свое драгоценное время.
Эту старательную сердечность
Кофе?.. А, черт возьми, пусть будет кофе! Летнее кафе, плотная тень полосатого зонта, подтаивающее в вазочке мороженое, незнакомка, осчастливленная его отзывом, – хоть кого-то он смог осчастливить!..
Они договорились на послезавтра, и встречу она назначила где-то в центре, и Долгов еще некоторое время раздумывал, чем именно – в финансовом смысле! – ему может угрожать кофе на двоих в центре Москвы. Ничего хорошего не получалось, но послезавтра вроде бы на кафедре должны дать зарплату. Эта самая зарплата в иностранном эквиваленте равнялась пятидесяти долларам, но на две чашки кофе должно хватить, провались оно все пропадом!..
А потом про неведомую диссертантку Алису он позабыл, потому что явился заведующий отделением вместе с одним из ведущих хирургов, и стали «делить больных».
Эта процедура повторялась из раза в раз. Все поступившие истории болезней приносили на сестринский пост, откуда их забирали в ординаторскую – ну, чтоб уж не совсем на глазах у больных! – и «делили». Самых «перспективных», то есть тех, кто потенциально мог что-то заплатить за операцию и лечение, забирал заведующий. Менее перспективные, но все же чего-то стоящие, доставались ведущему хирургу. Остальных делили между Долговым и парочкой таких же недотеп. Долгов в «дележе» никогда не участвовал – во-первых, ему было не по чину, а во-вторых, брезговал сильно.
Он совершенно точно знал, что если работать, как одержимому, если не отказываться ни от чего, оперировать много и регулярно, и при этом еще все время учиться – медицина ведь не стоит на месте, и то, что вчера казалось невозможным, сегодня вполне может сойти за рядовой случай! – вот тогда ему, может быть, и не понадобится никакая «дележка»!
Как там говорится?.. Не покупается доброе имя, талант и любовь? Про любовь Долгов был не слишком осведомлен, но в свой талант и упорство верил, а доброе имя нужно заработать. Вот Долгов и зарабатывал его изо всех сил.
Иногда устройство медицинского мира его ужасало, иногда веселило, иногда, как и большинство врачей, он сетовал на развал медицинской школы, на отсутствие денег, на то, что сколько-нибудь стоящие врачи разбегаются кто куда – кто в представительства иностранных фармацевтических компаний, кто в частные клиники, кто в аптеки! Анестезиолог Андрей Петрович Курков, к примеру, в те времена, когда совсем ничего не платили, подрабатывал на «развозе», развозил на запаленном маленьком грузовичке бинт и вату по аптечным пунктам в разных концах Москвы. Иногда, когда уставал особенно сильно, Долгов ненадолго переставал верить в то, что все как-нибудь переменится, наладится, устроится, и будущее представлялось ему уродливым и темным, как на картинах Босха, и он понимал, что эта вязкая гуща не провернется никогда, и он утонет, погибнет, задохнется в болоте, – и остальные, кто на самом деле немного понимает в том, как лечить людей, и искренне хочет это делать, утонут и задохнутся тоже!..
Но ему даже в голову не приходило бросить медицину! Он знал совершенно точно, что не приспособлен ни для чего другого. Из него не выйдет бизнесмена, банкира или ловкого торговца недвижимостью. Вряд ли он также преуспеет на ниве продажи бензина, алюминия, вторсырья и подержанных автомобилей. А впрочем, если и преуспеет, это будет уже какой-то совсем другой Долгов, может быть, даже лучше прежнего, но все равно, не тот, не тот!..
Его жена, как-то моментально превратившаяся из смирной провинциальной врачишки в столичную уверенную в себе даму от медицины, была убеждена, что он просто «не хочет». Не хочет зарабатывать деньги, не хочет «водиться» с нужными людьми, не хочет заботиться о семье и, соответственно, о благосостоянии этой самой семьи, не хочет переходить в престижную и богатую больницу! Маму с поезда встречать и то не хочет, все отговаривается тем, что у него какое-то заседание на кафедре, вот и выходит, что заседание ему важнее мамы!..
– Ты человек без амбиций, – любила говорить она. – Боже мой, если бы я раньше поняла, что у тебя настолько нет амбиций!..
Долгов, который совершенно точно знал, что у него куча амбиций, только немножко других, каких-то не таких… прямолинейных и однозначных, отвечал неприятным голосом, что даже если ему придется голодать, он все равно не бросит хирургию, и с мрачным, напряженным, грозным лицом выслушивал истории об однокурсниках, которые уже так преуспели, что рукой не достать! Толик возглавляет представительство «Бритиш-Фарма», Сергей давно уехал в Мюнхен и там оперирует, и успешно оперирует, Леша вообще занялся продажей компьютеров и недавно купил себе иномарку!..
Он выслушивал все это и уезжал на работу, к своим больным, которые без него никак не могли обойтись и которым было решительно наплевать на то, какая именно у него машина.
Когда все истории болезней поделили и Долгов уже приготовился перелистать те, что достались на его долю, неожиданно позвонил Эдик Абельман.
– Хочешь, анекдот расскажу? – начал он с ходу. – Умирает старый армянин. «Берегите евреев», – завещает он детям и внукам. «Зачем?!» – «С ними покончат, за нас возьмутся!»
– Эдик, ты чего звонишь?
– Слышь, Долгов, ты в Бельгию не хочешь?
– Я хочу в Лондон и в Екатеринбург на Новый год, – сказал Долгов и потянулся. – К родителям.
– Да чего ты там не видал, в Екатеринбурге этом?!
– В Екатеринбурге, пожалуй, все видал, и в Лондон меня тянет, на могилку Роберта Бернса. Вот тянет, и все тут! А ты чего звонишь-то, Эдик?
С Абельманом они когда-то учились в одном институте, и Долгов был «мальчик из хорошей семьи», а Абельман хулиган, пройдоха и «неподходящее знакомство». Должно быть, поэтому они дружили много лет.
– Да я звоню спросить, поедешь ты в Бельгию или нет!
Тут вдруг Долгов понял, что Абельман не шутит.
– А… зачем?
– Учиться. В Европейский хирургический центр. На четыре месяца. Поедешь?
Долгов решительно не знал, как следует отвечать на этот вопрос.
– Но это же… дорого очень, – сказал он наивно.
– Ты чего, Долгов? Обалдел? Ну, ясное дело, не за свои кровные три рубля ты поедешь! У нас грант на обучение. Каких-то гавриков набрали, и еще места остались, там условий много – нужно, чтоб научная работа велась, чтоб на кафедре рекомендацию написали, чтоб диссертация была, ну, и так далее! В общем, ты подходишь, а я нет. Ну чего? Поедешь?..