От Рио до Мексики... 'автостопом'!
Шрифт:
Ладно, вернемся к нашему повествованию. Итак, падре пообещал нам «посильную экономическую помощь» и, что гораздо важней, познакомить нас с алькальдом Сомото, кстати — сандинистом, который имеет связи с пограничниками пограничного пункта Эль-Эспино, находящегося также вблизи Сомото. Надо сказать, падре оказался человеком слова, что вообще-то трудно сказать о большинстве латиноамериканцев. Уж очень здесь в ходу слово «маньяна» («завтра»). Алькальд оказался приветливым человеком средних лет с открытой располагающей улыбкой. Пригласил нас к себе домой. Нас поразило как само жилище, так и его интерьер, ничем не отличающееся от домов далеко не самых богатых, жителей города. Кроме нас сеньор алькальд пригласил также «тененте» (лейтенанта), командующего пограничниками Эль-Эспино. Тот, проверил наши паспорта и другие документы, удивился нашим трудностям и пообещал содействовать нашему переходу границы на его участке, используя связи с коллегами «на той стороне».
В понедельник утром он заехал за нами на своём джипе (советского производства) и довёз до самого пограничного поста. Однако сразу по прибытии на место выяснилось, что гондурасская сторона уже уведомлена звонком из Гвасауле о возможной попытке с нашей стороны вторгнуться на территорию Гондураса именно на этом участке государственной границы. Бросив беглый взгляд в направлении наших бумаг, усатый офицер в категорической форме отверг наши притязания и, не вступая в полемику по поводу правомочности его действий, вернул нам наши паспорта. Никарагуанский «тененте» попытался уговорить его, отведя в сторону, но безрезультатно. Самое странное, что я довольно спокойно воспринял неудачу, так как давно для себя решил, что развязку следует искать в Манагуа, в посольстве Гондураса, для чего ещё в Сомото с помощью Астселя подготовил соответствующую бумагу на испанском языке. С никарагуанского поста позвонил российскому консулу, чем несказанно его удивил. На этот раз он твердо обещал, что нота российского посольства посольству Гондураса уже подписанная послом, утром будет вручена послу Гондураса с соблюдением всех дипломатических правил.
Итак, конфликт между Россией (в нашем лире) и Республикой Гондурас (в лице иммиграционных властей) грозил перейти в новую фазу. Память услужливо подсунула воспоминание об аналогичном инциденте — так называемой «футбольной войне» между тем же Гондурасом и Республикой Сальвадор. Правда, на мой взгляд, повод для этой полномасштабной войны с применением артиллерии и танков, был менее значительным — всего лишь проигранный отборочный матч к Чемпионату мира по футболу…
От границы до Манагуа нас подбросили на своём «Форде» два путешествующих испанца — Маноло и Мануэль. Переночевали все там же — на спортивной базе «Институте Депортес», где нас уже принимали как своих. К слову сказать, эта база — один из бывших загородных домов диктатора Сомосы. Чтоб я так жил…
На этот раз в посольстве Гондураса нас принял Сам Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Гондурас в Республике Никарагуа. Как выяснилось, кроме вышеназванного титула, посол имеет также воинское звание «коронель» (полковник), что в государстве, где правит военщина, значит больше, чем титул посла. Для нас, жителей мирной России, чин полковника мало что значит — у нас из одних генералов можно сформировать дивизию, а то и корпус полного состава. В маленьком воинственном Гондурасе как действующих, так, наверное, и отставных генералов можно пересчитать по пальцам одной руки. Так что полковник здесь — очень высокий чин.
Посол оказался невысоким, средних лет мужчиной, очень быстрым в движениях и улыбчивым. Едва мы появились на пороге его кабинета, он быстро вышел из-за стола нам навстречу, по очереди обняв и обхлопав нас по спине и плечам, проводил к дивану и, вызвав красавицу-секретаршу, обладательницу совершенно очаровательной улыбки (и не только улыбки), заказал для нас кофе. Надо сказать, что если у нас были претензии к качеству приготовленного кофе в Коста-Рике, то здесь он оказался просто превосходным! Посол начал беседу традиционным вопросом о здоровье и очень расстроился узнав, что оно не совсем такое, как хотелось бы и могло бы быть, не случись последних событий. Сделав нам комплимент — похвалив за упорство и настойчивость в достижении поставленной цели, а также поблагодарив за помощь в борьбе с негативными явлениями на границе (читай — коррупция), с которыми он, посол, неустанно борется, хозяин кабинета заявил, что теперь всё в порядке и мы можем ехать на пограничный пункт Гвасауле в любое удобное для нас время (кроме ночного) и без всяких проблем, а напротив, со всеми возможными удобствами, перейти на территорию его страны. Он заверил нас также, что в Гвасауле уже находится нота из иммиграционного ведомства Гондураса, а все виновные наказаны. Не принимая его веселого тона и ни в малой степени не заразившись его оптимизмом, я сделал встречное предложение: оплатить нам все издержки последние двух недель, включая стоимость гондурасских виз, четырех поездок на границу, а также стоимость питания и ночлега в чти дни. При этом дал понять, что пока речь не идёт о возмещении морального ущерба, но к этому вопросу мы ещё можем вернуться. Настроение посла окончательно испортилось, когда он узнал, что эти требования — следствие окончательной потери нами веры в возможности его ведомства и его лично обуздать строптивого супериора Гвасауле и эта, на мой взгляд, бессмысленная поездка на границу только увеличит сумму требуемой мною компенсации. Надменно вздернув подбородок, посол заявил, что начальник иммиграционного поста Гвасауле — лишь мелкая сошка и если он, коронель, захочет, — завтра же его на границе не будет. Мне вдруг очень захотелось, чтобы это желание пришло к полковнику. Поэтому я дипломатично возразил, что за эти две недели убедился в могуществе супериора Гвасауле. И если он, коронель, «персона гранде» (большой человек), то вышеупомянутый начальник — «персона мас гранде» (ещё б'oльший человек). Вот этого уж полковник стерпеть не мог. Стремительно отбежав к столу, он что-то быстро написал на своей визитной карточке. Вручив мне её, он сказал, что мы можем хоть сейчас ехать на границу и показать эту карточку в отделе иммиграции, после чего отпадут все препятствия и нас с почётом проводят на территорию Гондураса. Если же снова возникнут трудности (при этом он грозно нахмурил брови и из весёлого добряка превратился в настоящего полковника), нам нужно лишь позвонить с границы по указанному в карточке номеру и он сам, лично, перевезёт нас на своей машине через весь Гондурас до самой гватемальской границы. Но при этом господина супериора ждут та-а-акие проблемы!.. Сказано это было таким тоном, что мне страстно захотелось, чтобы нас не пропустили и на этот раз. Пожав нам руки и ещё раз ласково похлопав по плечам, посол проводил до двери.
Нам очень хотелось знать смысл магической надписи в визитной карточке и, не обладая достаточным знанием испанского, чтобы расшифровать затейливый почерк посла, мы заехали к нашим друзьям-никарагуанцам в представительство «Аэрофлота», чтобы они перевели текст. Вот его перевод (дословно): «Супериору им. отдела Гвасауле. Я беседовал по телефону с сеньором…. (следуют имя, фамилия и т. д. начальника иммиграционного отдела МВД Гондураса) и рассказал о ненормальной обстановке на границе, созданной вами и он МЕНЯ ПОНЯЛ (выделено не мной. Многозначительно, правда?). Убедительно прошу помочь сеньору Юрию и его сыну, Станиславу, БЕЗ ПРОБЛЕМ проехать через территорию Гондураса в Гватемалу. ПОДПИСЬ».
Я мог торжествовать. По мнению наших друзей, а также российского консула, Евгения Юрьевича, с которым я связался по телефону, такая записка, в условиях гондурасской демократии, значит больше, чем дюжина официальных нот (знакомо, не правда ли?).
Наше появление на границе было встречено никарагуанскими пограничниками с нескрываемым оживлением, как начало интереснейшего, а главное — совершенно бесплатного спектакля. Уже хорошо знакомый нам офицер, увидев нас, приветливо поздоровался и пригласил к себе в кабинет. Уже зная, чем кончались все предыдущие переходы на ту сторону, он предложил не закрывать пока никарагуанскую визу (чтобы не пришлось открывать снова), а перейти сначала в Гондурас и, если там все будет в порядке, вернуться и поставить необходимый штамп. Мы были тронуты его участием, готовностью даже пойти на известные нарушения для того, чтобы нам помочь. Поблагодарив за помощь и сочувствие, мы заверили офицера, что полностью уверены в успехе нашего предприятия, рассказали о встрече с послом, продемонстрировали его визитную карточку со столь многозначительной надписью. Напутствуемые пожеланиями успеха, попрощавшись за руку с личным составом пограничного наряда, двинулись к хорошо знакомому мостику.
Заняв очередь к окошку иммиграционного офиса, через стекло наблюдаю знакомые лица. Вижу, что наше появление не осталось незамеченным. Свободные от оформления документов работники службы сгрудились у одного из столов и оживленно переговариваются, бросая на нас быстрые взгляды. А у двух окошек трудятся в поте лица оформляя паспорта большой группы туристов, знакомый нам офицер, «завернувший» нас во второе наше посещение Гвасауле, и… супериор! По иронии судьбы, именно к его окошку я занял очередь. Оформив документы стоящего передо мною никарагуанца и не поднимая глаз, супериор вдруг встал и направился к выходу из офиса. Его место за столом занял незнакомый нам сотрудник. Дезертирство начальника (видимо, бывшего) с боевого поста было встречено работниками офиса издевательскими похлопываниями по спине (и даже пониже). Один из офицеров, видимо сочувствующий нам, незаметно для окружающих показал мне сложенный из большого и указательного пальца бублик — жест, выражающий в Латинской Америке высшую степень одобрения, документы были оформлены буквально в две минуты. Открыв паспорта, не поверил собственным глазам: в той графе визы, где должна была стоять «единичка» (виза транзитная, даётся только на 24 часа), стоит цифра «4»! Четверо суток! Вот так подарок! Значит, мы не должны нервничать, боясь к сроку не попасть на границу с Гватемалой, а можем спокойно знакомиться со страной или хотя бы со столицей, Тегусигальпой, в которой, как нам известно, побывало не очень-то много русских, Чудеса продолжались — когда мы подошли к таможенным столам, уже развязывая рюкзаки и готовясь к долгой и утомительной процедуре таможенного досмотра, таможенник, приветственно махнув нам рукой, показал, что мы можем идти. В благодарность подарили ему на память рекламный «аэрофлотовский» журнальчик с отличными фотографиями русских пейзажей и городов «Золотого кольца». Вот он, миг торжества!
Нам продолжало везти. Буквально через пару минут подкатил небольшой автобус на Тегусигальпу (как выяснилось, ходят они действительно редко — всего три или четыре раза в день, так что элемент везения налицо) и ещё засветло мы прибыли в столицу. Прямо с автобусного терминала позвонил незнакомому мне президенту Федерации бокса Гондураса — его визитку дали мне в Никарагуа. Тот попросил подождать на терминале и минут через двадцать приехал за нами на своём микроавтобусе. Видимо желая опровергнуть мнение, сложившееся у нас о гондурасцах после знакомства с иммиграционными властями на границе, он «взял над нами шефство», поместив в принадлежащую ему гостиницу и дав администратору указание «поставить нас на довольствие» в гостиничном ресторане. Утром заехал за нами и целый день показывал нам город. Следующий день у него был занят, и мы принялись самостоятельно знакомиться с Тегусигальпой. Столица Гондураса не произвела на нас впечатления. Чем-то напоминает Манагуа — своей разбросанностью, наверное… Высоких домов также мало — здесь тоже «трясёт». Улицы чистотой не отличаются — разве что в центре, у правительственных зданий уборка проводится регулярно. Правда есть несколько очень интересных старинных католических соборов. Денежная единица Гондураса имеет название «лемпира» — по имени индейского вождя Лемпиры, поднявшего в 1536 году восстание против захвативших страну испанцев. Испанцы убили Лемпиру во время переговоров и занялись истреблением индейского населения. Сейчас в Гондурасе менее 6 % населения составляют индейцы — гораздо меньше, чем в соседних Никарагуа, Сальвадоре и Гватемале. На рынке, так же, как и в Сан-Хосе — запах кофе. Это одна из главных экспортных культур. Наряду с бананами, какао, сахаром и хлопком.
На следующий день наш гостеприимный хозяин провожает нас на автобус, идущий в город Сан-Педро-Сул, откуда нам предстоит добираться до границы с Гватемалой. В памяти осталась горная дорога, хвойные леса и синее-синее небо с ослепительно-белыми облаками.
8. Страна Кецаля
Ночью в горах Гондураса холодно. Особенно в автобусе, окна которого не закрываются. Автобус старый, неухоженный. Мы мчимся по шоссе, петляющему по горным склонам, ветер врывается в незакрытые окна вместе с холодным туманом, оседает капельками влаги на одежде, заставляет ёжиться, а кое-кого и кашлять. Пассажиры набросали на себя все имеющиеся под рукой тряпки. У нас же вся одежда в рюкзаках, а рюкзаки — в багаже. Мы едем от Сан-Педро-Сул в Агуас-Каль'eнтес («Горячие Воды» в дословном переводе) — населённый пункт на границе с Гватемалой.