От Садового кольца до границ Москвы. История окраин, шедевры зодчества, памятные места, людские судьбы

Еще на заре истории Москвы вокруг небольшой крепости с деревянными стенами, стоявшей среди густых лесов, на высоком мысу у впадения Неглинной в Москву-реку, находилось несколько сел, о которых рассказывает повесть о начале Москвы. Князь Юрий Долгорукий, «…прииде наместо, идеже ныне царьствующий град Москва, обо полы Москвы реки села красные… взыде на гору и обозрев с нея очима своима семо и овамо по обе страны Москвы реки и за Неглинною, и возлюби села оныя…».

Эти села, известия о которых дошли до нас из

седой древности, по мере роста и развития Москвы соединялись с городом, становясь его неотъемлемыми и неразличимыми частями. Но город увеличивался не только за счет окружавших его сел. Москва росла, привлекая к себе охочий люд со всех концов государства. Тут они могли найти защиту себе и своей семье, тут же они находили и сбыт продуктам своего труда. Князья, бояре, монастырь стремились привлечь как можно больше трудолюбивых ремесленников в свой город: ведь чем больше их было, чем зажиточнее жили ремесленники, тем богаче становились они. Ремесленники селились вместе – кузнецы к кузнецам, кожевенники к кожевенникам. Обитателям слобод давались определенные привилегии, и в том числе самая главная – освобождение от налогов. Отсюда и само слово «слобода» или «свобода».

Так образовывались многочисленные московские слободы. Самыми старыми из них были ремесленные – кузнецов, плотников, кожевенников, серебряников. С увеличением потребностей княжеского двора и ростом города появлялись слободы пекарей, поваров, кислошников, иконников, а также слободы военные – стрельцов, воротников, пушкарей, бронников. Вот так – селами и слободами – и прирастала Москва.

При взгляде на современную карту Москвы сразу бросается в глаза то, что она похожа на срез ствола дерева с его кругами: первый – это Кремль, самая древняя часть города, откуда он и начал расти; второй – Китай-город, бывший торговый и ремесленный городской посад, ограниченный мощной крепостной стеной, выстроенной всем московским народом в 1535–1538 гг.; потом на линии бульваров – Белый город, стена которого заслонила от врагов жилые кварталы города; за ним Скородом, высокая деревянная крепость на земляном валу и рвом перед ним; и, наконец, линия Камер-Коллежского вала, бывшая в продолжение более чем ста лет границей города.

По линии Скородома или Земляного вала прошли современные Садовые улицы, а Камер-Коллежский вал можно проследить по современным московским улицам, в названиях которых есть слово «вал»: Преображенский, Рогожский, Пресненский, Грузинский и другие.

В части города, заключенной между двумя городскими кольцами, двумя валами – Земляным и Камер-Коллежским, где находились многие старинные московские села – Сущево, Елохово, Кудрино, где располагались слободы – Хамовники, Кожевники, Сыромятники, Мещанская, Басманная, Немецкая, ныне осталось много зримых следов московской истории – архитектурных и исторических памятников. Этому и посвящена первая часть книги. Вторая часть будет описывать местности за Камер-Коллежским валом и современной границей города.

Изучение и описание Москвы насчитывает много лет – первый путеводитель по городу вышел более 200 лет тому назад, и с тех пор москвоведческая литература стала поистине необозримой. Однако, как ни странно это может показаться, в ней не нашлось еще подробного описания местностей за Садовым кольцом.

Книга рассказывает об истории этих мест, о шедеврах зодчества и известных памятных местах, о зданиях, которые не столь на виду, о людях забытых, но славных в истории нашего города. В книге, по необходимости, затрагивается и современное состояние и изменение облика города за последнее время.

Описание начинается с местности в излучине Москвы-реки, с Хамовной слободы, и продолжается по часовой стрелке, заканчиваясь Калужской дорогой. В книге, как правило, используются исторические названия улиц и переулков, но приводятся и измененные в советское время.

За последние годы Москва стремительно меняется, книга могла и не поспеть за этими изменениями – внимательный читатель может найти в ней уже устарелые описания. Однако автор отнюдь не сетует на такие оплошности, а, наоборот, радуется им, радуется тому, что за последнее время город начинает преображаться – возрождаются старые дома, строятся новые, радующие глаз современной архитектурой и добротной отделкой.

Эта книга не могла бы быть написана, если бы не внимательная и бескорыстная помощь многих моих друзей. Приношу глубокую благодарность сотрудникам архивов, библиотек, музеев, без помощи которых написать эту книгу было бы невозможно. Но работать в архивах и библиотеках и писать книгу, да и вообще посвятить себя любимому делу, я не мог бы без помощи, поддержки, внимания моего друга и жены Галины Ивановны Овчинниковой.

Сбор материала для книги в архивах продолжался много лет, части книги печатались в периодической печати, они привлекли внимание читателей, многие из которых написали мне. Я очень благодарен им и надеюсь на дальнейшее сотрудничество, – несмотря на тщательность работы, в книге могут быть пропуски и неточности.

Следуя старинному писателю, я обращаюсь к читателям:

ОТЦЫ И БРАТИЯ,

еже где худо описал, или переписал, или не дописал,

чтите, исправляя Бога для, а не кляните.

С обрывистого холмистого правого берега Москвы-реки – Воробьевых гор – далеко видно низменное пространство по левому берегу, заключенное в большой излучине, покрытой когда-то лугами, заливаемыми при половодьях. Появление слободского населения на плодородной пойменной равнине относится к довольно позднему времени – вероятно, к концу XVI – началу XVII в.

Как писал исследователь истории московских слобод С.К. Богоявленский, в первой половине XVII в. за линией Земляного города в двух московских урочищах в речной излучине – Лужниках и Хамовниках, «отмечался глубокий клин поселений». На юге виднелись избы слободы Малые Лужники, имевшей 27 дворов в 1653 г.; западнее, ближе к Новодевичьему монастырю, находилась его монастырская слобода (132 двора в 1638 г. и 93 – в 1678 г.), рядом патриаршая Саввинская (35 дворов в 1638 г.), и к северо-востоку от нее, за большим полем, получившим название Девичьего, у Земляного вала стояла новая Конюшенная слобода. Недалеко от Крымского брода находилась слободка Чудова монастыря, в которой в 1638 г. насчитывалось всего 8 дворов. С ней граничила с запада дворцовая Хамовная слобода, по которой и весь район стал называться Хамовниками. Все эти слободы отделялись друг от друга огородами, садами, полями, пашнями и лугами.

Откуда же произошло это несколько странное для современного уха название – «хамовники»? Происхождение слова не совсем ясно: его якобы связывают с финским словом «hame» («юбка»), заимствованным из германского и готского «hamr» – «одевать», или с древнерусским словом «хам» («полотно»), встречающимся в русских текстах весьма рано. Так, в найденной в Новгороде берестяной грамоте, получившей № 288 и относящейся к XIV в., было написано о том, что «хаму 3 локти» нужно было выбелить и расшить разноцветными шелками. В сравнительно недавно обнаруженной грамоте (№ 644, 1985 г.), датируемой началом XII в., автор письма, женщина по имени Нежка, обращаясь к своим братьям Завиду и Нежате, употребляет слово «хамець», то есть уменьшительное от слова «хам» – «полотнишко». «А водале еси ми хамече (ты дал мне полотнишко)».