От шнурков до сердечка (сборник)
Шрифт:
– Кон-фи-ден-ци-аль-ный характер – это значит, что меня никто вообще не имеет права читать, кроме того, кому я послано! Даже я само не имею права знать, что во мне написано – понятно?
Никто всё равно не понял, но решили на этот раз смолчать.
– Странно, – нарушила наконец молчание Квитанция-за-Телефонные-Переговоры, – что Дедушке могут такие письма приходить. Мне кажется, он совсем не деловой – судя по тому, сколько по телефону болтает!
– Ещё какой деловой! – не согласилось Деловое Письмо. – Вы его просто по-настоящему не знаете. А что по телефону болтает… так и не болтает он вовсе – он деловые переговоры
– Вы-то откуда знаете? – спросил Толстый Журнал.
– Оттуда и знаю! – загадочно ответило Деловое Письмо. – Если бы он не деловой был, ему бы меня никогда не послали. Меня только деловым людям посылать можно. Если не деловому послать, он во мне просто ни слова не поймёт, а только будет смотреть на меня как баран на новые ворота – и блеять.
– Ну уж нет! – не на шутку рассердился Толстый Журнал. – Дедушка блеять никогда не будет. У Дедушки, чтоб Вы знали, правильная и грамотная речь – иначе бы он меня не выписывал!
– И меня бы не выписывал! – присоединилась Свежая Газета.
– А меня бы не получал! – добавила Квитанция-за-Телефонные-Переговоры. – Потому что, если бы он блеял, с ним бы так долго по телефону не разговаривали, просто сказали бы: «До свиданья, всего хорошего!» – и повесили бы трубку. И больше никогда не позвонили. Но ему же звонят!
– Это как раз и значит, что Дедушка – деловой. Как я, – напомнило Деловое Письмо и опять давай проталкиваться на самый верх, чтобы его, стало быть, раньше всех остальных увидели.
– Я же просил не возиться во мне! – снова заворчал Почтовый Ящик и даже встряхнулся: дескать, цыц!
Тут раздался звон ключика – и вся почта вывалилась к Дедушкиным ногам, потому что Почтовый Ящик как раз в эту минуту встряхнулся.
– Ох. куча мала! – сказал своей грамотной и правильной речью Дедушка и принялся подбирать то, что упало. Сначала, конечно, Толстый Журнал: Дедушка его уже очень долго ждал. Потом – Свежую Газету, в которой его интересовали последние новости. Потом – Квитанцию-за-Телефонные-Переговоры. тут он даже очки надел, чтобы цифры получше разглядеть: от этого Квитанция-за-Телефонные-Переговоры ужасно смутилась и покраснела. Наконец Дедушка поднял с пола Простенькую Рекламку, прочитал, сложил вчетверо и сунул за пазуху. Не ожидавшая этого Простенькая Рекламка прямо так и просияла во внутреннем кармане пиджака.
А в самую последнюю очередь Дедушка поднял давно истомившееся от ожидания Деловое Письмо. Взглянув на него и покачав головой, Дедушка опустил Деловое письмо в соседний почтовый ящик: оно оказалось не Дедушке, а жившему рядом с ним Деловому Человеку.
Правда, тот как раз уехал в длительную деловую поездку, забрав с собой своих Деловых Детей, а также свою Деловую Жену, Деловую Собаку и Деловую Кошку. А в его огромном почтовом ящике за несколько месяцев скопилась уже чуть ли не сотня деловых писем, так что там-то уж нашему Деловому Письмо было определённо некому и незачем начинать рассказывать о своей важности!
Бикфордов шнур, который задумался
Если хотите знать, бикфордовы шнуры никогда не задумываются.
Подожгут в них порох с одного конца, и они бегут себе сломя голову – до тех пор, пока не добегут до того места, где можно что-нибудь взорвать. Можно, конечно, взорвать праздничную ракету-хлопушку, а можно и пушечное ядро или целую бомбу: смотря куда прибежишь. Кстати, обычно бикфордовы шнуры этого не знают. Да особенно и не интересуются. Жизнь у них, видите ли, короткая: подожгли – побежал – взорвался – спасибо за службу! Порох – штука быстрая, глазом моргнуть не успеешь – сгорел.
А этот Бикфордов Шнур припустился было бежать сломя голову – и остановился.
Прямо посреди леса.
– Ты чего? – спросила его Сороконожка, до которой он как раз добежал. – Так браво вроде начинал!
– Да вот… – вздохнул Бикфордов Шнур, – задумался.
– Со мной тоже так было, – поделилась опытом Сороконожка. – Страшное дело!
– В каком смысле – «страшное дело»? – собрался понять Бикфордов Шнур.
– Ты правда хочешь понять? – поинтересовалась Сороконожка. – Или просто из любопытства спрашиваешь? А то, признаюсь тебе, для меня это тяжёлые воспоминания…
– Правда хочу понять, – заверил её Бикфордов Шнур. – Расскажите!
– Чего ж тут рассказывать-то… – поёжилась Сороконожка. – Об этом уже все собаки брехали-брехали и брехать перестали! Ну, вышла я как-то на прогулку – и иду… прогуливаюсь. За собой, значит, как всегда, не слежу. Вдруг какой-то идиот навстречу: можно, дескать, у Вас, глубокоуважаемая Сороконожка, интервью взять? Да ради Бога, говорю, берите, если нужно. Ну, и стою даю ему интервью… А он мне: вот я вижу у Вас сорок ног… Вам-то что за дело? – интересуюсь. Тут он со своим проклятым вопросом и влез: как же Вы, глубокоуважаемая Сороконожка, с ними справляетесь? То есть какую сначала, какую потом используете? Я, дура, и задумалась…
– И – что? – наконец поняв, зачем Сороконожка всё это рассказывает, спросил Бикфордов Шнур.
– Что-что… нетерпеливый ты какой! Задумалась, значит, и ни с места – ни вперёд, ни назад. Прямо вот вроде тебя сейчас.
– Мне назад дороги нет – только вперёд… – обособился Бикфордов Шнур. – Причём вперёд очень быстро. И я, видите ли, о другом задумался: а что там, собственно, впереди?
– Нууу… – разочаровалась Сороконожка, – кто ж о таком-то задумывается!
– Я задумываюсь, – уточнил Бикфордов Шнур, удивившись, что Сороконожке это до сих пор непонятно.
– Вот и дурак, значит! – вдруг обнаглела Сороконожка и извиняющимся тоном добавила: – О том, что впереди, тебе никто не скажет. Самому же об этом думать – только время терять!
– Да у меня и жизнь совсем короткая… – печально признался Бикфордов Шнур. – Подожгли – побежал – взорвался – спасибо за службу!
– Так проживи свою жизнь ярко: баба-а-ах! – от всей души посоветовала ему Сороконожка.
Бикфордов Шнур поёрзал и спросил:
– Зачем?
– А чтобы! – бодро выкрикнула Сороконожка. И с внезапной тоской добавила: – Я… пойду? Ты потому что нудный какой-то… тоскливо с тобой. Вон с Пауком поговори: у него глаза на затылке!