От шнурков до сердечка (сборник)

Клюев Евгений Васильевич

– Да простите Вы её! Они такие несдержанные, чайные эти розы… а царапина Ваша почти незаметна! – опять не выдержала Проржавевшая-во-Многих-Местах-Лопата.

– Ничего себе «незаметна»! Смотрите, как она на солнце проступает… – И, опять предъявив царапину всем желающим, Садовые Ножницы с новой силой принялись кромсать кустарник, пока – клац! – не отхватили у Чайной Розы ещё один лепесток.

– Ну, знаете ли! – возмутилась Проржавевшая-во-Многих-Местах-Лопата. – Два раза за одно и то же…

– Заткнитесь! – лязгнули Садовые Ножницы. – Её за эту царапину не только два раза… её каждый день наказывать

надо!

И что же вы думаете? Так они и поступили: ежедневно, как бы ненароком – клац! – и ещё одного лепестка нет, клац – и ещё одного!

А дни между тем бежали быстро – и пора уже было Садовым Ножницам посвататься к Садовой Леечке: дело-то к осени шло.

– Какого свадебного подарка Вы от нас ждёте, дорогая Садовая Леечка? – Садовые Ножницы нарочно отвернулись от солнца, чтобы Садовая Леечка не дай Бог не увидела царапины у них на боку, хоть никакой царапины давно уже и так видно не было.

– Свадебного подарка? – усмехнулась Садовая Леечка. – Я бы попросила у Вас чайную розу, если бы на её месте не торчал теперь жалкий черенок… Так что я, пожалуй, не выйду за Вас замуж! – И Садовая Леечка высоко вздёрнула свой хорошенький носик.

– Из-за того, что у меня царапина? – всё ещё не понимали Садовые Ножницы.

– Да нет, – вздохнула Садовая Леечка. – Из-за того, что за один проступок не наказывают дважды, а тем более трижды, четырежды – и так далее.

Сказав так, она тут же вышла замуж за Красное Ведёрко.

Между прочим, супружеская чета, по рассказам Проржавев-шей-во-Многих-Местах-Лопаты, прожила очень счастливую жизнь. А уж кому как не Проржавевшей-во-Многих-Местах-Лопате верить: она ведь была настолько древней, что вполне могла позволить себе говорить чистую правду по любому поводу!

Блестящая идея

Блестящая Идея витала в воздухе и мечтала о том, чтобы прийти кому-нибудь в голову. Она хорошо представляла себе, как это делается. Берётся голова – желательно, конечно, светлая голова, потом с неё снимается шляпа, берет или кепочка (хотя кепочка, конечно, вряд ли…) – просто снимается, как крышка с кастрюли… А дальше путь открыт: милости просим в светлую эту голову!

Тут, разумеется, самое важное – выбрать подходящую голову, а прийти-то в неё – совсем пустяковое дело.

«Кому бы в голову прийти, а?» – размышляла Блестящая Идея, витая (как уже сказано) в воздухе и разглядывая (как ещё не сказано) разные головы с высоты птичьего полёта. Собственно, даже не сами головы разглядывая, а головные уборы. Потому что уборы эти обычно носят на головах: так принято.

Но попадающие в поле зрения головные уборы что-то ей не нравились, ни одного из них сама она в жизни

бы не надела. Впрочем, может быть, это лишь оттого, что у Блестящей Идеи головы-то ведь не было – иначе зачем бы ей подходящую голову искать? У идей, кстати, как: у них вообще голов не бывает. И рук тоже не бывает, и ног, и этих… туловищ, а бывает одно только Неясное Очертание.

Конечно, трудно себе представить, что такое Неясное Очертание, но представить, тем не менее, можно: если, скажем, посмотреть на солнце в не очень солнечный день. Самого солнца тогда не видно – видно только пятно. Оно и есть Неясное Очертание. Приблизительно так выглядела и Блестящая Идея.

Стало быть, подходящей головы всё не попадалось, а никакая другая не годилась: хотелось найти такую, в которую можно было бы не просто прийти, но прийти с удовольствием.

И вдруг, пролетая над парком, увидела Блестящая Идея довольно, кажется, неплохую голову – седую и всклоченную, под беретом цвета спелой сливы. Голова эта определённо была светлая. Блестящая Идея зависла в воздухе и осторожно предложила:

– Дорогая Светлая Голова, хотите я в Вас приду?

– Приходите, пожалуйста, – ответила Светлая Голова губами, над которыми росли пушистые усы. – Не знаю только, понравится ли Вам во мне… – И Светлая Голова покачала собою.

– А разве в Вас плохо? – с тревогой поинтересовалась Блестящая Идея.

– В общем-то, ничего, – грустно вздохнула Светлая Голова ртом, – может быть, даже и хорошо, но тесно! Как бы места во мне для Вас не оказалось маловато. Я, прошу прощения, забита… – Тут Блестящая Идея даже испугалась немножко, но продолжение оказалось не страшным: – Я забита всякими мыслями.

– Интересными? – спросила Блестящая Идея с ревностью.

– Не очень, – честно призналась Светлая Голова. – А кроме того, я боюсь, что не успею уже осуществить никакой идеи, тем более – блестящей. Лет мне, видите ли, много – а времени у меня, видите ли, мало.

– Какими же это мыслями Вы забиты? – Только не подумайте, что вопрос Блестящей Идеи прозвучал неуважительно – очень даже уважительно он прозвучал!

– Ну, во-первых, мне надо привести в порядок мой архив…

– Ваш, простите, что? – опешила Блестящая Идея.

– Архив! Это такое множество бумаг, которые скопились у меня к настоящему времени: мои статьи… письма, которые написали мне и которые написаны мною за всю мою жизнь, потом – стихи, сказки кое-какие из очень-очень далёкой юности. Я ведь, правда, давно на свете живу.

Светлая Голова поникла седой всклоченной шевелюрой под беретом цвета спелой сливы и продолжала:

– А помимо этого мне нужно съездить в несколько стран, где у меня разные дела, и посмотреть, как там эти дела обстоят.

Блестящая Идея даже немножко померкла от огорчения:

– Значит, мне всё это время ждать? Но я ведь совсем померкну…

– Вот незадача… – задумалась Светлая Голова. – Ане прийти ли Вам в какую-нибудь другую голову?

– Мне именно в Вас хочется прийти, дорогая Светлая Голова, – от всего своего Неясного Очертания призналась Блестящая Идея. – Очень Вы мне понравились.

– Ну если так… – Светлая Голова тряхнула собой. – Милости тогда просим! Приходите в меня, пожалуйста, дорогая Блестящая Идея, и простите, что я отняла у Вас столько времени.