От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции
Шрифт:
«Но, когда заблуждения касаются марксистской рабочей партии, они приобретают характер политического уклона, и их последствия являются чрезвычайно дорогими», — пишет Дебре.
В Мексике Виктор Мануэль Гутьеррес, глава секции ГПТ в эмиграции, заявил о своей поддержке Менендеса Монтенегро и предложил партии порвать с ФАР. Это разделило партию на три части. Именно группа Гутьерреса прибыла на конференцию «Триконтиненталь» в Гавану в январе 1966 года. В феврале 1966 года партийная конференция ввела в состав ЦК некоторых партизанских руководителей. ФАР (в отсутствии Турсиоса) и приняла решение поддержать кандидатуру Менендеса Монтенегро. Эта неожиданная электоральная ситуация поколебала тезис о том, что революционное насилие является
Выборы должны были состояться в марте 1966 года, а 4-го и 5-го марта произошел «улов 28-ми»: двадцать восемь руководителей компартии и «МР-13» были схвачены полицией. После допросов и пыток они были расстреляны и их трупы были выброшены в море. Режим хотел иметь свои руки свободными в будущем правительстве.
Эти руководители были выслежены и уничтожены тайно в расчете на то, что их исчезновение в предвыборной суматохе будет не замечено. Но этот расчет не оправдался. Во–первых, партия не оказалась обезглавленной, как предполагалось. Когда полиция окружила дом, где скрывались Турсиос, Сезар Монтес и Габриэль Салазар, она предполагала, что окруженные попытаются скрыться через черный ход, где их ждали снайперы. Но они предприняли попытку вырваться через главную дверь и Турсиос с «макаровым» в руках вырвался из окружения. Ёна Сосы вообще не было в городе.
Впервые гватемальские партизаны прибегли к «экономическому» похищению для получения выкупа в 1963 году (ФАР получили тогда 80 тысяч долларов, хотя руководство ГПТ было против). Сейчас, также впервые, гватемальские революционеры применили «политическое» похищение с целью обмена. По приказу Турсиоса городские партизаны захватили секретаря администрации Президента, председателя Верховного Суда и вице–президента Конгресса с целью заставить правительство объявить о судьбе «задержанных» (которые были уже мертвы). О судьбе убитых руководителей стало известно только 16 июля от захваченных двух полицейских. Новое правительство Монтенегро отказывалось признать это убийство.
С мая по октябрь 1966 года герилья казалась «победившей» и практически без противника. В мае она унизила армию, разгромив военную колонну в 80 человек. Армия закрылась в своих гарнизонах. Приняв это политическое перемирие за стратегическое отступление, партизаны забыли об элементарных мерах безопасности. Лагеря устанавливались вблизи посёлков, партизаны передвигались по дорогам, не скрываясь. Журналисты, в том числе американские, беспрепятственно шныряли среди вооруженных партизан. «…Герилья стала в этот момент туристическим аттракционом», — пишет Дебре. — «Такая популярность вскружила голову. …Но враг не терял времени. Не следовало забывать, что журналисты, каждый третий, особенно североамериканские, — шпионы и агенты ЦРУ».
Пока революционеры праздновали и «слышали только самих себя», американские спецслужбы работали упорно, методично и молчаливо, как они это умеют делать. По стране бродили археологическая (которая искала остатки цивилизации майя, которой никогда в этой части континента не было), «натуралистические» и «геологические» экспедиции североамериканских «учёных». Дебре описывает, как один бывший «зелёный берет» Хорнбергер из североамерикаснкого штата Огайо, нелепо переодевшись туристом «в стиле Робин Гуда», прибыл в партизанский район в кампании североамериканского сенатора, проводившего здесь свой отпуск. Они забыли в крестьянском доме свои документы, которые и были переданы партизанам. После этого они были схвачены и расстреляны.
Вступив в должность, президент Менендес Монтенегро заключил соглашение с Вооруженными силами, предоставим им свободу действия по
После долгих колебаний Турсиос понял, что готовится ловушка, и попытался изменить ситуацию. Но было уже поздно. 15 июля 1966 года Центр руководства опубликовал примирительную декларацию под заголовком: «Мы берёмся с непреклонной решимостью защищать интересы народа», в которой объявлял о прекращении военных действий герильи в виду новой политической ситуации, созданной усилиями правительства, появившегося в результате народного выбора. Это заявление разобщило бойцов ФАР, и многие выступили с протестами. ФАР превратилось в тяжелый, неподвижный аппарат, который ограничился пропагандой. «МР-13» избежало этого националистического «экстаза», не отменило вооруженной борьбы.
Для того чтобы вытащить своих товарищей из этой исторической ситуации, Турсиос выпустил в сентябре конфиденциальный документ с названием: «Наши фундаментальные задачи в актуальной ситуации и наша готовность для неизбежной кампании в будущем». То намерение, которое имеет современное правительство, предупреждал он, это политическое наступление, используя демагогию реформ и революционные лозунги, которые скрывают суть и классовый характер режима, затем последует военное наступление. В связи с этим он призвал быть готовым к неожиданным переменам, укреплять организацию, увеличивать запасы оружия и пр. Он предупреждал: «Итак, благодаря нашим недостаткам они убили и запугали важные секторы населения, нейтрализовав большую часть порыва революционной борьбы и спровоцировав спад войны. Ну ладно, если мы перестроимся вовремя, мы вызовем поражение их наступления, народные массы выйдут укрепившимися испытанием и развитие народной революционной войны сделает качественный скачек».
2 октября 1966 года Турсиос погиб, когда возвращался на своем спортивном автомобиле со встречи с крестьянами близ столицы. Его машина неожиданно резко свернула в сторону и загорелась. Это событие «трудно оценить», считает Дебре. «Из–за его известности в течение долгого времени, необычной для такого подпольщика, как он, и из–за его демонстративно публичного характера в центре столицы, похороны Турсиоса означали апогей того поразительного modus vivendi (взаимоотношений) между революционными силами и реакцией». Больше тысячи человек, среди них все партизанские руководители, сопровождали гроб пешком или на машинах на всём пути между полицейскими машинами. Когда гроб пронесли мимо Военной школы, откуда Турсиос вышел в 1958 году лейтенантом, по приказу дежурного офицера ему были отданы воинские почести. «Авторитет Турсиоса был не только военным, как у Ёна Соса, то также политическим. Твёрдый в своем личном авторитете и своей популярности в апреле, Турсиос занимал, таким образом, позицию арбитра между командующими. Отсюда его политическое значение», — пишет Дебре.
Через несколько часов после его смерти собрался Руководящий центр ФАР. Все присутствующие были единодушны в назначении Салазара Монте, помощника Турсиоса, командующим партизанским фронтом «Эдгара Ибарра», который находился в горах и узнал о своем назначении по радио. Он явился в столицу с группой товарищей, намеренно не снимая формы, и с оружием в руках. Это назначение было результатом сложной игры. Руководство ФАР полагало, что оно легко сможет манипулировать Салазаром Монте, т. к. он слабо разбирался в обстановке в стране.