От судьбы не уйдёшь
Шрифт:
Запускаю руку в его шорты, обхватываю толстый ствол и сама начинаю двигать ладошкой вверх-вниз, догадываясь о его желании. Прижимаюсь писечкой к нему, потираюсь, чувствуя животную тягу.
Ему все мало…
Ахмед не смеется надо мной, просто целует как маленькую девочку, поощряет моё хорошее поведение. Шлепает грудь, заставляя ее колыхаться, она краснеет.
Одна его рука спускается между моих ног, дотрагивается до мокрого клитора. Он прижимает его большим пальцем, вызывая импульс физической боли. Я хочу
— Ты будешь моей. — утвердительно говорит он и добавляет что-то на арабском. Звучит очень волнительно и красиво.
— Человек не может никому принадлежать. — слабо говорю я. — Рабства больше нет, каждый сам себе хозяин… НУ, и может быть немного папы и мамы…
Ахмед проскальзывает пальцами в моё лоно и задаёт темп, не переставая выписывать круги вокруг клитора большим пальцем. Шероховатые пальцы растягивают внутри нежную плоть, заставляя меня выгибаться и извиваться под ним. С моих губ срываются стоны, которые я не смогу сдержать.
— Хватит нести ересь. — с усмешкой говорит он мне в губы. — Я ТВОЙ ХОЗЯИН. Ты принадлежишь мне…
Он набрасывается на мои губы и в такт пальцам начинает трахать языком мой рот. Мысли в голове крошатся в винегрет, есть только его пальцы и сводящий меня с ума поцелуй.
Я разрываюсь на молекулы и атомы, тело становится невесомым. Крепче обхватываю ногами Ахмеда, прижимая его к себе, стискиваю член ладошкой, который продолжает пульсировать. Меня накрывает оргазм. Прижимаюсь к нему, ища защиты, цепляюсь, оставляю царапины ногтями, утыкаюсь носом в мощную шею.
— Ахмед… — не понимаю, как бормочу его имя.
Эмир достаёт пальцы из меня и облизывает их, вызывая во мне новую волну возбуждения. Это было так пошло.
— Моя очередь… — Он сжимает мою ладонь своей и направляет движения, наблюдаю за розовой головкой и снова облизуюсь, вспоминая как несколько минут назад она была в моем рту. — Хочешь еще пососать?
Вздрагиваю и краснею, он лишь смеется. Белое семя вырывается и заливает мне руку и ногу. Аль-Мактум лишь шумно дышит, продолжат наблюдать за мной. Когда последние капли спермы стекают из его члена, он подносит мою ладонь к его лицу.
Смотрю на него как зачарованная.
Я не сделаю это… но слова заостряют в горле. Эмир давит на меня, сжимает мой грудь сильнее, зажав сосок между пальцами.
Сжимаю губы и наивно качаю головой. Почему-то не могу переступить через этот порог.
Ахмед поднимает руку, поглаживает мою пухлую щечку, протискивает палец в рот, заставляя почувствовать вкус моей смазки.
— В сексе не должно быть стеснения. — говорит он и я посасываю его палец, закрывая глаза в поисках чувства стыда, которое к моему удивлению не наступает. Ощущение только сытости. — Давай… будь хорошей девочкой…
Я слизываю его терпкую сперму с моей руки. Когда заканчиваю, Ахмед наклоняется и целует меня в губы.
— Пойдём
Не успеваю сказать и слова, как он снова тащит мой купальник вниз с такой силой, что малейшее мое сопротивление заставит его разойтись по швам. Ничего не остается, как в испуге оглядываться по сторонам. Вдруг нас кто-то увидит?
— Сюда никто не придёт. Я уже сказал — не люблю, когда за мной наблюдают. — Аль-Мактум безошибочно угадывает мои мысли.
Он тоже раздевается до гола и я ахаю, стараясь скрыть своё восхищение, хотя у меня это слабо получается. Он сложен как Бог, чувствуется что-то царское в каждом сантиметре его загорелого тела. Не нахожу у него полосы на теле от шорт, этот араб всегда загорает в костюме Адама.
У него на груди красуется татуировка. Анубис и что-то еще. Не знаю арабского. Выглядит очень красиво.
— Это мой герб. — говорит он.
— Красиво, но почему Анубис?
— Мой предок хотел быть таким же сильным и не бояться загробной жизни.
С восхищением смотрю на голову чёрного пса с зелёными глазами, он напоминает мне Аль-Мактума.
— Можешь дотронуться. — он точно змей искуситель.
Я не решаюсь дотронуться, прячу руки за спиной.
Эмир снова смеется. Его член, который все еще внушительных размеров покачивается в разные стороны. Кажется, что он никогда не падает.
Мы будем купаться голыми.
От этой мысли мои соски твердеют. Я краснею, но не от смущения, что стою голышом перед ним, а от того, что жадно рассматриваю его с нескрываемым интересом.
— Догоняй. — кричу я и срываюсь с места, бегу со всех ног к бирюзовой кромке, желая поскорее скрыться от наглого взгляда и прогнать накативший жар.
Ахмед нагоняет меня, подхватывает на бегу и заносит в воду, сжимая руки вокруг талии. Чувствую себя такой крошечной и слабой. Непроизвольно урчу. Все мои чувства обостряются. Оказывается, в моем теле столько чувственных точек. Никогда раньше не подозревала о них.
Все тело вибрирует, я словно музыкальный инструмент в руках музыканта, на какие струны нажмёт — такую мелодию и сыграю. Аль-Мактум умеет играть, у него дар, настоящий маэстро. Он еле касается, а я трепещу.
— Ты со всеми плаваешь голый?
— Я всегда плаваю исключительно голый. — его слова вызывают во мне улыбку, которая разрастается, когда он касается моей груди. Его жесткие и требовательные прикосновения заставляют меня прогнуться, непроизвольно прижаться к его спине.
С губ срывается стон.
Начинаю понимать подругу, которая сходит с ума по-полицейскому. Есть что-то наркотическое в сильных мужчинах, которые знают чего они хотят и они не ждут одобрения, просто действует, берут как животные то, что хотят, что им причитается.