От великого Конде до Короля-солнце
Шрифт:
10 апреля 1675 года около пяти часов вечера мадам де Монтеспан села в карету в Сен-Жермене и приказала везти себя в Версаль, где более тысячи рабочих трудились над возведением для нее замка, словно сошедшего со страниц волшебных сказок.
В двух шагах от дворца Людовика XIV фаворитка пожелала обрести собственное жилище, и архитекторы Жюль-Ардуэн Мансар и Ленотр постарались ей угодить [68] .
С удовлетворением отметив, что строительство замка приближается к концу и что будущие сады не уступят ему своим великолепием, маркиза, очарованная этим маленьким подарком короля (который обошелся казне в два миллиарда, если перевести на нынешние деньги), направилась в небольшую версальскую церковь.
68
Ален Деко в своей замечательной книге «Прекрасная история Версаля» указывает, что на месте этого замка, срытого сто лет спустя, ныне находится Версальский вокзал.
Перед Пасхой ей нужен был снисходительный исповедник, и она полагала, что деревенский кюре не посмеет отказать в отпущении грехов могущественной фаворитке. Преклонив колени, она тихо назвала себя. Это произвело самый неожиданный эффект. Старый аббат грозно нахмурился.
— Как? — воскликнул он. — Вы и есть маркиза де Монтеспан, поведением которой возмущена вся Франция? Ступайте прочь, мадам, откажитесь от ваших преступных склонностей, а затем возвращайтесь, чтобы молить Господа о прощении.
Взбешенная Франсуаза немедленно вернулась в Сен-Жермен и побежала жаловаться королю. Но, говорит Лафон д'Оссон, «в глубине души Людовик ощутил приязнь к этому исповеднику» [69] .
В самом деле, монарх в течение всего поста являл признаки угрызений совести, подпав под влияние вкрадчивого красноречия Боссюэ.
Не зная, что ответить Франсуазе, нервозность которой его изрядно раздражала, он призвал проповедника, и тот, естественно, целиком и полностью одобрил поведение версальского собрата.
69
Лафон д'Оссон. История мадам де Ментенон и двора Людовика XIV.
Мадам де Монтеспан вернулась в свои покои крайне недовольная. Едва за ней затворилась дверь, Боссюэ шепотом, от которого дрогнули стены, стал умолять короля покончить с постыдной связью. К этим просьбам тут же присоединился и Бурдалу.
« — Ах, сир, — сказал он. — Скольких грешников, павших духом и отчаявшихся, могли бы вы спасти! Они стали бы говорить друг другу: „Вот человек, который погибал в разврате, подобно нам, но он обратился и смирил гордыню“.
Это был чрезвычайно ловкий довод, ибо Людовик XIV, говорит мадам де Кайлюс, «в глубине души был набожен, и даже самые беспорядочные интрижки не могли отвратить его от религии». Проведя всю ночь в тяжких раздумьях, страшась, что его не допустят к исполнению пасхальных обрядов, он решил уступить священнослужителям. Бледный и расстроенный, он приказал мадам де Монтеспан покинуть двор…
Франсуаза впала в страшную ярость. Нанеся большой ущерб мебели, она призвала к себе Боссюэ и пообещала помочь ему обрести самое высокое положение в государстве, равно как и в среде церковных иерархов, если король переменит свое решение. Прелат вышел, не удостоив ее ответом.
Тогда фаворитка, внезапно попавшая в немилость, оставила Сен-Жермен и, спасаясь от насмешек, укрылась в своем парижском доме на улице Вожирар.
Двор пришел в волнение, а враги маркизы тут же принялись распевать непочтительные куплеты, в которых говорилось, что «шлюха изрядно повеселилась в Сен-Жермене, а теперь в Париже каждый из ее любовников может сыграть роль короля».
После разлуки с фавориткой Людовик XIV, причастившись перед Пасхой, обещал своему духовнику больше никогда не встречаться с мадам де Монтеспан. Казалось, он полностью покорился церкви. Однажды утром его сын, которому было четырнадцать лет, занимался год руководством Боссюэ; последний, заметив вошедшeгo короля, обратился к мальчику, возвысив голос:
— Избегайте соблазна удовольствия. Слабость сгубила многих великих государей!
Эта сентенция не отличалась глубиной и свидетельствовала скорее о дурном вкусе, но на короля она произвела впечатление. Взяв дофина за руку, он произнес:
— Сын мой, бойтесь пагубных увлечений и не следуйте в этом моему примеру.
Положительно, король совершенно преобразился, и добрые священники искренне радовались: они одержали великую победу.
Увы! Победа эта оказалась весьма недолговечной…
В Париже мадам де Монтеспан не сидела сложа руки. Готовая на все ради того, чтобы вернуть расположение монарха и одолеть влияние церковников, она решила, что лучшим способом будет заключить союз с дьяволом.
Ее верная подруга и сообщница Вуазен тут же ввела ее в одно из сатанинских обществ, которых тогда существовало множество. В них состояли в основном придворные, желавшие избавиться от соперников или от обременительных семейных уз. Эти красивые господа и прекрасные дамы возносили мольбы Сатане на сходках, более напоминающих шабаш, происходили подобные сборища в укромных местах и заканчивались обычно ужасающими оргиями.
Вполне понятно, что мадам де Монтеспан без всяких затруднений вступила в этот своеобразный круг.
Обратившись к опыту восьмилетней давности, она стала непременной участницей черных месс, в ходе которых совершались чудовищные жертвоприношения [70] . Она ложилась в обнаженном виде на алтарь, в полнолуние выходила в сад вместе с колдуньями и священниками-расстригами, дабы воззвать к помощи духов зла; наконец, постоянно посылала в Сен-Жермен любовные порошки, которые затем при посредстве подкупленных слуг подмешивались в пищу короля. Поскольку эти порошки содержали шпанскую мушку и прочие возбуждающие средства, Людовик XIV вновь стал бродить вокруг апартаментов молодых фрейлин, и многие девицы обрели, благодаря этому обстоятельству, статус женщины…
70
Во время следствия в 1680 году в саду, принадлежавшем Вуазен, нашли останки более двух тысяч убитых детей…
В конце концов король безумно возжелал свою любовницу и попросил у Боссюэ разрешения поговорить с ней «по-дружески». Прелат, свято веривший королевскому слову, согласился, и встреча состоялась. Послушаем, как рассказывает об этом лукавая мадам де Кайлюс:
«Оставалось одно затруднение. Должна ли мадам де Монтеспан предстать перед королем без всякой подготовки? Следовало сделать так, чтобы они встретились заранее, иначе на людях могли бы произойти какие-нибудь неприятные неожиданности. Итак, было решено, что король зайдет к мадам де Монтеспан; но, дабы не давать ни малейшего повода для злословия, договорились, что свидание произойдет в присутствии уважаемых дам и что король ни в коем случае не должен уединяться с мадам де Монтеспан. Король зашел к ней, как и было условленно; затем он потихоньку увлек ее к окну: они довольно долго беседовали шепотом, оба плакали и говорили все то, что полагается в подобных случаях; потом они поклонились почтенным матронам и удалились в соседнюю комнату; за ними последовали мадемуазель де Блуа и граф Тулузский [71] …»
71
Мадам де Кайлюс. Мемуары. (Мадемуазель де Блуа и граф Тулузский — дети Людовика XIV от мадам де Монтеспан.)
Все завершилось благополучно для мадам Монтеспан, но она получила серьезное предупреждение. Твердо решив продолжать борьбу, она обратилась к нормандским колдунам, которые стали регулярно снабжать ее любовными напитками и возбуждающими средствами для Людовика XIV. В течение многих лет король Франции, не подозревая дурного, пребывал под воздействием наркотических препаратов, заказанных опасной истеричкой…
Зелье оказывало на короля более сильное воздействие, чем хотелось бы мадам де Монтеспан. Монарх стал испытывать ненасытную потребность в половой близости, в чем скоро пришлось убедиться многим фрейлинам [72] .
72
Ср. П. Эмар и С. Фурнье. Преступные годы мадам де Монтеспая, 1933: «Виновата в этом была мадам де Монтеспан, прибегшая к помощи порошков, содержащих шпанскую мушку. Она рассчитывала сильнее привязать к себе любовника, но эти порошки вызывали в нем такое желание, что у официальной фаворитки без конца появлялись соперницы. Ее это приводило в ярость».