От винта! (другая редакция)
Шрифт:
Ричард Бах, пилот и писатель, думает так: «Человек, который летает, ответственен за свою судьбу. Несчастных случаев, которые нельзя было бы избежать благодаря действиям летчика, почти не существует. В воздухе не может появиться ребенок, который вдруг выбежал из-за припаркованной рядом машины. Сохранность летчика — в его собственных руках».
Учтите, Ричард Бах налетал много тысяч часов и только тогда стал профессиональным писателем, когда во всей Америке, кажется, не осталось уголка, где бы он не приземлял свои машины. (Множественное число тут не случайно, легче сказать на чем он не летал, чем перечислить машины, прошедшие через его руки.)
Репортер
Почему летающая публика так привержена Антуану де Сент-Экзюпери? Мне лично кажется, что написанное им больше иных мудростей заставляет задумываться, чего я стою, так ли живу?.. «Впервые я слышал свист пуль. Наконец-то я знаю, чего стою… я понял также и то, что всегда меня удивляло: почему Платон ставит мужество на последнее место среди добродетелей. Да, мужество состоит не из очень красивых чувств: немного ярости, немного тщеславия, значительная доля упрямства и пошлое спортивное удовлетворение… Никогда уже я не буду восхищаться человеком, который проявляет одно только мужество».
Согласны? Если да — хорошо, но если нет — тоже совсем не плохо. Главное, у вас появился повод поразмышлять.
Обращение к прошлому помогает пристальнее оценивать действительность, вот послушайте, как осторожно воспринимали авиацию в 1912 году: «Современному культурному человеку решительно не с кем бороться, кроме человека. Не станут ли люди пользоваться аэропланами исключительно как средством борьбы друг с другом. Не приобретут ли они инстинкт хищной птицы, когда сроднятся с ее стихией? Это предположение подтверждает, по-видимому, назначение, к которому готовят аэропланы главные их заказчики, военные ведомства разных государств». Ну как, не слабо подмечено?
Каких-нибудь восемьдесят лет назад профессор Мейли, рассуждая о будущих пользователях воздушного транспорта, пророчествовал: «это будут государи (для обеспечения себя от покушений), политики и дипломаты, которые должны быстро перемещаться из одного пункта земного шара в другой, артисты и „звезды“ театров и, наконец, те люди, которые имеют много досуга, но именно потому и торопятся (люди спорта)».
«Историю авиации надо изучать пристально, знать в деталях, — вещал нам замполит, — это не только поучительно, но и весьма любопытно. Вот мы любим жаловаться: нет в авиации порядка! Бедлам! А почему и когда начался этот беспорядок? Ну, кто ответит…» — Он хотел сказать что-то еще, но его перебил рыжий Васька, без тени улыбки сообщил: «Когда Орвил смахнул (правда, он употребляет более убедительный глагол) у Вильбура ключ на полдюйма. Вот с тех самых пор и пошло, и поехало».
Слепой полет, когда естественного горизонта не видно, когда ориентироваться в своих действиях летчик может только по приборам, требует строго обдуманных, хладнокровных и непременно планомерных действий.
Летчик должен знать приборную доску своего самолета и владеть кабинным оборудованием точно так же, как хороший пианист владеет клавиатурой своего инструмента.
Скорость — лучший друг прогресса и не только, между прочим, в авиации.
Запомните на всю жизнь: если летчик остался без горючего в полете, ему — летчику — никакого оправдания быть не может.
Любознательность — первопричина многих замечательных открытий в нашем мире, авиация не составляет исключения.
Впервые кинооператор очутился в полете 24 апреля 1909 года. Это случилось поблизости от Рима. Взял его в полет Вильбур Райт.
К 1912 году было выдано 2490 пилотских свидетельств. Лидировала Франция — 966, Россия оказалась на шестом месте — 162.
Сначала я все пытался понять, кто так осторожно меня будит? Потом мучительно соображал, а сколько же сейчас времени? Постепенно все прояснилось — будил сосед с левой койки (наше общежитие больше походило на казарму), а время было — половина третьего. «У тебя есть три сотни? — спрашивал сосед. — Мне до вечера…» Я никак не мог сообразить, для чего человеку могут быть нужны три сотни среди ночи? В конце концов он объяснил — загуляли с вечера, и задолжал официантке три сотни, пришлось оставить в залог, страшно выговорить, партийный билет. «Офицерское удостоверение личности эта мегера принимать не пожелала».
И прошло двадцать лет. И встретились, плотно присев в «Арагви», любимом ресторане нашей молодости. Как водится, над столом только и слышалось: «А помнишь… помнишь…» И поседевшие мужчины обращались друг к другу по именам. И я имел неосторожность поинтересоваться: «А помнишь, как ты меня будил…» Маститый мой сосед подтвердил: «Было дело! Торопился расплатиться и не опоздать на полеты!» Он все подтвердил, кроме ПАРТБИЛЕТА. «С ума ты сошел, какой партбилет? Профсоюзную карточку я оставил, старик, или что-то в этом роде!»
Очень уважаемый человек, летчик, за спиной которого остались три сотни боевых вылетов, бомбежки Берлина, позвонил в редакцию «Комсомолькой правды» и напомнил — исполняется сто лет со дня рождения Михаила Михайловича Громова, газете следовало бы откликнуться. Для отечественной авиации Громов сделал больше, чем много. С ним согласились и посетовали — готового материала нет, с кем бы связаться для интервью? Летчик назвал имя и отчество жены Громова, дал ее телефон.