Отблеск безумной звезды
Шрифт:
Дуня-Дуня-Дунечка…
Впрочем, какая разница — девочка или мальчик! Оля не выдержала и все-таки потрепала Олежка по голове.
— Ты не подглядывай! — с азартом закричал он. — Ты в мои карты подглядываешь!
— Неправда!
— Тогда вот тебе валет пиковый…
— Ха-ха! А что ты на это скажешь?.. — Оля метнула очередную карту.
— Так нечестно!
Оля с Олегом спорили, смеялись, болтали о всяких пустяках, пока к ним из воды не вылезла Стефания — она всегда плавала очень подолгу, чуть ли не по часу.
— Ух, хорошо! — Фаня упала на траву, счастливо задыхаясь. — Правда, эти
— Ма, будешь с нами? В подкидного?
— Нет, не хочу… — отмахнулась Стефания. Она была большой, белой, и капли воды, словно бриллианты, стекали с ее круглых плеч.
Оля невольно посмотрела на себя — она ровно в три раза была тоньше своей соседки.
— Ма, можно я искупаюсь?
— Иди.
— Теть Оль, а ты со мной пойдешь?
— Нечего к тете Оле приставать! — рассердилась Фаня и шлепнула его мокрой ладонью. — Иди один.
Оля тем не менее уже хотела отправиться вслед за мальчиком, но Фаня остановила ее вопросом:
— Слушай, подруга, а что у тебя с волосами?
— Что? — испугалась Оля. — Ах, это… Они у меня от воды вьются.
— Класс! Всю жизнь о таких кудрях мечтала! — восхитилась Фаня.
— Что ты… я замучилась их выпрямлять!
— Ты просто не понимаешь своего счастья… Кстати, о счастье. Вчера с Кексом гуляли вдоль реки чуть не до полуночи. Дошли аж до самого монастыря.
— Неужели?.. — поразилась Оля и, приставив ладонь ко лбу, вгляделась вдаль. — Это же очень далеко!
— Очень, — с удовольствием согласилась Фаня. — Так хорошо — идешь себе, идешь… как будто одна в целом мире. И никакого мужика не надо. Такие они гады… — мстительно вспомнила она.
— Все?
— Все! Взять хоть этого, первого моего…
— Павла? — чуть помедлив, спросила Оля.
— Именно… Ты, наверное, уже слышала эту историю?
— Только в общих чертах.
— Ладно, я тебе еще раз расскажу… — Фаня заерзала, устраиваясь поудобнее, — темно-синий купальник едва не затрещал по швам. — Значит, после десятого класса приехала я сюда отдохнуть, папаша мой тогда, кстати, был еще жив. Они со Степаном Андреевичем очень дружили… Ну так вот. Приезжаю я сюда с книжками, с учебниками всякими, чтобы, значит, к институту подготовиться. И в первый же вечер меня папаша к Локотковым в гости потащил. Ванька там был, ему тогда лет двенадцать-тринадцать только исполнилось… Галя еще жива была, кажется, это последняя жена Степана Андреевича… Или уже усопла?.. — Фаня озадаченно потерла лоб. — Впрочем, не важно. Короче, пошли мы к Локотковым, а там Павел…
— Они тогда с отцом пытались наладить отношения, да? — вспомнила Оля.
— Да, точно. Только у них это не слишком хорошо получалось. В общем, Павел на меня сразу глаз положил…
— Он тогда красивый был? — с любопытством спросила Оля.
— Кто, Павел?! Что ты, Оленька, он красивым никогда не был! — возмутилась Фаня. — Ну, так, обаяние силы… А вот я тогда действительно хорошо выглядела — килограмм на сорок меньше, чем сейчас! И мы с ним загуляли… — Фаня мечтательно зажмурилась, словно забыв о том, что минуту назад ругала Павла и всю остальную сильную половину человечества. — Он сказал, что любит меня и что обязательно на мне женится, вот только из армии вернется… Я забросила свои учебники и уж ни о чем больше не думала, кроме него.
— А он? — серьезно спросила Оля.
— А он, оказывается, ни о чем таком и не думал! — рассердилась Фаня. — Потому что когда мой папаша покойный узнал о наших с Павлом отношениях, то сразу пошел к старику Локоткову — дескать, надо бы поженить детей, не дожидаясь армии, а то как бы чего не вышло. И вообще Локотков запросто мог отмазать своего сыночка от армии — он тогда в особенном фаворе был, ему это ничего не стоило…
— Неужели он не согласился?
— Кто? Старик? Нет, Степан Андреевич был обеими руками «за», чтобы мы с Павлом поженились, тем более, как я уже говорила, он с моим папашей сильно дружил… Словом, старик спросил сына: а не желает ли он сочетаться законным браком со мной? На что Павел ему ответил категорично — нет, не желаю. И только тогда я поняла, что он просто воспользовался мной. Поиграл и бросил… — Фаня шумно вздохнула.
— И ты тогда…
— Да, и я тогда решила наложить на себя руки. Разбитое сердце и все такое… Меня вовремя спасли. В институт я так и не поступила, кстати. Позже закончила бухгалтерские курсы, на том мое образование и кончилось. В общем, Павел разбил мне всю жизнь… Да еще и папаша мой раньше времени помер — тоже из-за него, ведь эта история ему столько крови попортила!
— Ужасно… — пробормотала Оля. — И почему только первая любовь всегда так плохо заканчивается?..
— Я сама не знаю, — торжественно ответила Фаня.
— Ты совершенно не умеешь готовить, — констатировала Эмма Петровна, придя ранним утром с инспекцией на летнюю кухню, там Оля готовила завтрак — себе и Викентию. — Вот это что?
— Это бутерброды, Эмма Петровна. С колбасой и сыром… — спокойно ответила Оля. — Раз уж вы так рано встали, давайте я и вам бутербродик сделаю…
— Бутербродик… — с горечью повторила Эмма Петровна. — Это ж смесь углеводов и липидов!
— Ну да… — Оля старательно подавила зевок. — Вы угадали.
— Я угадала… Углеводы и липиды не сочетаются! Ты слышала про раздельное питание?
— Слышала, — терпеливо ответила Оля. — Это ерунда. Не стоит воспринимать все так буквально, это я вам как доктор говорю… В мире столько разных теорий! И вообще я с утра не способна на кулинарные подвиги.
— Но у Кеши гастрит! — с отчаянием произнесла Эмма Петровна. — Ты же буквально убиваешь его своими бутербродами!
— А чем его кормить?
— Кашей! С утра кашу надо варить!
Оля, стараясь держать себя в руках, молча полезла в шкафчик и достала оттуда упаковку с кашей быстрого приготовления. Той самой, которую надо высыпать из пакетика на тарелку и просто заливать кипятком.
— Нет, это невозможно… — застонала Эмма Петровна и буквально вырвала у нее из рук пакетик с кашей — содержимое его просыпалось на пол. — Это же химия! Ты должна варить овсянку так, как варили ее наши бабушки и прабабушки — в кастрюльке, помешивая, на молоке и сахаре, определенное количество времени… А в этой дряни, что ты достала, даже сахара нет — сплошной аспартам!
— Но времени-то у меня тоже нет! — с отчаянием произнесла Оля. — Давайте уж сойдемся на бутербродах…
Эмма Петровна прижала ладони к щекам.