Отбор для босса. Скромница
Шрифт:
— Нет, не собираюсь, — пробормотала я, постаравшись взять себя в руки и призвать эмоции к порядку.
Не дело, если весь вечер буду смущаться и краснеть, как девчонка. Ну и что, что у меня ни разу нормальных отношений не было, и я еще в девицах хожу. Это не повод вести себя, как нервная шестнадцатилетняя барышня на первом свидании. И вообще, у нас не свидание, у нас просто ужин. Мы сделали заказ, и закуски нам принесли сразу — вкусные рулетики из баклажанов с мягким сыром. К ним прилагалось легкое белое вино, которое Смычковский, конечно, выбрал сам. Я в алкоголе не особо разбиралась, поскольку пила редко.
— За встречу, — он протянул
Вроде, пока все было чинно и пристойно, никто не торопился приставать и задавать неприличные вопросы, или тем более, флиртовать на грани фола. И я даже чуть-чуть расслабилась и не вздрогнула, когда Смычковский поинтересовался:
— Чем еще кроме дизайна и работы увлекаетесь в жизни, Олеся Викторовна? Или вы домоседка?
— Ну почему, с подругами встречаюсь, гуляю, — осторожно ответила я, неопределенно дернув плечом. — Когда тепло, на велосипеде люблю кататься.
Если честно, я даже не знала, о чем с ним разговаривать, почему-то казалось, что, если проявлю ответный интерес, это может быть воспринято как навязчивость, что ли. Но молчать и улыбаться тоже не слишком вежливо… Черт. Вообще, я не испытывала проблем в общении с мужчинами, однако это ведь мой шеф. И о служебном романе я никогда не мечтала. Собрав решимость в кулак, я все-таки спросила для поддержания беседы:
— А вы чем в свободное время занимаетесь?
— Люблю пересматривать старые фильмы, или вообще хорошее кино посмотреть, на скалодром захаживаю иногда, летом и по обычным скалам лазаю.
Ух ты, а у Смычковского необычные увлечения, как посмотрю.
— Вам нравится кино, Олеся Викторовна? — вернул он вопрос.
Разговор пошел легче, мы обсудили последние новинки, вообще фильмы, и оказалось, наши интересы в этой области во многом совпадают. Конечно, потом тема коснулась книг, и я даже не заметила, как немного расслабилась и перестала следить за каждым своим словом. Нам принесли заказ, и беседа на некоторое время утихла, я отдала должное повару ресторана, оценив блюда. Потом мы еще немного посидели, доедая десерт и допив вино, и часам к десяти засобирались. К моему облегчению, настаивать на продолжении Смычковский не стал, расплатился, и мы покинули ресторан. Я чувствовала себя сытой, довольной, немножечко навеселе, и в общем, вечер прошел лучше, чем я представляла и опасалась. Шеф вел себя вежливо и галантно, показался приятным собеседником, и на несколько мгновений я даже подумала, насколько он разный в офисе и в такой вот, неформальной обстановке.
Стоп, не буду об этом думать. Это просто был ужин в счет моей неаккуратности и все. На этом точка. Мы вышли на улицу, я слегка поежилась от свежего вечернего воздуха и поспешно села в машину — Александр Михайлович снова галантно открыл ее передо мной. Откинулась на сиденье, слегка разомлев от вкусной еды и теплого воздуха в салоне, прикрыла глаза, ощутив, что машина тронулась. Уютную тишину нарушала негромкая музыка, и я погрузилась в дрему, окончательно расслабившись. Теперь молчание не напрягало и не заставляло лихорадочно искать тему для разговора, а присутствие Смычковского хоть и волновало, но не до нервной дрожи. Скорее… До странного замирания сердца и теплых волн, гулявших по телу.
Что это могло означать, думать было лениво, и я мысленно махнула рукой. Потом, не сейчас. Дальше мысли стали совсем вялыми, клочковатыми, как вата, и дорогу домой я совсем не запомнила и даже не заметила, когда мы остановились. А привело меня в чувство осторожное
Сердце подскочило, я широко распахнула глаза и растерянно уставилась на лицо Смычковского буквально в паре сантиметров от моего. Глаза потемнели до цвета грозовых облаков, зрачки расширились, и в них мерцали звезды. А еще, я заметила странное выражение, расшифровать которое просто не успела: шеф сократил расстояние между нашими лицами, аккуратно, но крепко придержав мой подбородок, и поцеловал.
ГЛАВА 11.
Да, я растерялась, поскольку не ожидала такого от шефа. Наверное, поэтому позволила его языку нежно скользнуть по губам, мягко надавливая, вынуждая приоткрыться. И, наверное, именно поэтому послушно подчинилась, не оттолкнув и не возмутившись. А потом стало поздно. Александр захватил мой рот, не оставив ни шанса на сопротивление, настойчиво вторгся, изучая новые территории. Прихватил мою нижнюю губу, втянул в свой рот и пощекотал языком, и по телу прошлась горячая волна, заставив выгнуться и податься навстречу, судорожно вздохнув. Кажется, до сих пор я понятия не имела, что значит настоящий поцелуй…
Я вцепилась в пиджак шефа, мельком порадовавшись, что сижу, потому что ощущала себя размякшей и безвольной, лишь покорно отвечая, пусть и не очень умело. От шквала эмоций закружилась голова, кожу закололи сотни невидимых иголочек, сделав ее невероятно чувствительной. Грудь заныла, а собравшиеся в твердые горошины соски отозвались болезненными вспышками, едва я пошевелилась и прижалась крепче к Александру. Кружево белья причиняло неудобство, мышцы внизу живота скручивали сладкие спазмы, и между ног словно вспыхнуло обжигающее солнце. Там все тяжело пульсировало, хотелось ерзать и сильнее стискивать колени в попытке унять странное, волнующее ощущение, немного мне знакомое.
Черт, по-моему, я хотела Смычковского. Ничем иным то, что со мной происходило, быть не могло. Это желание, горячее, жаркое и сметающее все на своем пути. В нем сгорели все мысли, и я оказалась полностью во власти шефа, целовавшего меня все настойчивее. Его ладонь уже переместилась на мой затылок, удерживая, и одновременно пальцы зарылись в волосы, легонько поглаживая, а вторая рука опустилась на коленку, прямо в разрез. Я отмечала это краем сознания, дрожа и плавясь в объятиях, и лишь тихо всхлипывала, когда Александр чувствительно покусывал и тут же зализывал, нежно посасывал мои пылавшие губы. Сумасшествие чистой воды, господи.
А между тем, горячие пальцы уже поглаживали мое бедро, и гораздо выше, чем заканчивался разрез — как раз над кружевной резинкой, рассыпая обжигающие искры по коже. Ушей коснулся протяжный, тихий стон, и я не сразу осознала, что это мой собственный. Телом словно управлял кто-то другой, и нога сама послушно отодвинулась в сторону, уступая настойчивости мужчины. Неизвестно, чем бы все дело закончилось, если бы поцелуй не прервался, и я вдруг не услышала хриплый смешок около самого уха:
— Ух ты, все-таки чулочки, да?