Отбор для босса. Скромница
Шрифт:
Осознание происходящего обрушилось ледяной лавиной, заставив замереть, и я чуть снова не застонала: теперь совсем от других эмоций. Боже мой… Сижу в машине Смычковского, с раздвинутыми ногами, его ладонь по-хозяйски оглаживает бедро, подбираясь уже к трусикам, а я покорно подставляю губы для жарких поцелуев, позволяя ему творить все это безобразие… Кошмар. Стало мучительно стыдно, лицо вспыхнуло жаром, и я порадовалась, что в машине густой полумрак и почти ничего невозможно разглядеть. Оставив реплику шефа без ответа, я дернулась, вслепую нашарила ручку двери, порадовавшись, что она не заблокирована, и выскочила на улицу, опрометью бросившись к подъезду.
Как не подвернула ноги на каблуках, загадка, все мои мысли занимало случившееся в машине, и хотелось забиться в самый дальний
Дома я залезла в горячую ванну, отключив на всякий случай телефон, прихватила читалку и через некоторое время все-таки удалось расслабиться, не возвращаться в мыслях к ужину и тому, что случилось потом в машине. Перед тем, как лечь спать, на всякий случай выпила пустырника, не уверенная, что нервы успокоились до конца. Еще немного почитав перед сном, я выключила свет и свернулась под одеялом клубочком, закрыв глаза и предвкушая долгий сон и завтрашний выходной на природе у Лили на даче.
Конечно, рано обрадовалась. Сон упорно не шел, а в голову лезли упрямые воспоминания злополучного поцелуя в машине. Прикосновений Смычковского, от которых становилось нестерпимо жарко, и низ живота скручивали сладкие спазмы. Я прерывисто вздыхала, ворочалась, гнала волнующие картинки, но они не уходили. Более того, фантазия распоясалась вконец и начала настойчиво подталкивать к тому, чтобы придумать продолжение, причем весьма далекое от пристойности. Да что за ерунда, а. Еще не хватало грезить о собственном шефе. Всю жизнь мечтала, чтобы со мной занялись сексом на ксероксе или того лучше, на столе в кабинете, с риском быть застуканными кем-нибудь из сотрудников…
Еще некоторое время я упрямо боролась с собственным сознанием, пока не психанула окончательно. Тело уже горело, в горле пересохло, и хотелось совсем не спать. Черт. Ну черт же. Никогда раньше меня так не накрывало, ни об одном мужчине я не думала настолько откровенно. Нет, ну удовольствие себе умела доставлять, девочка взрослая, пусть пока о сексе только в теории знала. Однако всегда в моих фантазиях присутствовал какой-нибудь абстрактный красавчик, как будто я кино смотрела. Сейчас же… С мысленным стоном сдалась, понимая, что даже валерьянка не поможет, разве что временно. И это хорошо, что завтра выходной, и вставать рано не надо. Крепко зажмурившись, я длинно выдохнула, откинула одеяло и широко раздвинула ноги. Никто ведь не узнает, кроме меня? А с собственным смущением и стыдом как-нибудь справлюсь. Это ведь первый и последний раз. Исчерпав все оправдания, я дала волю воображению, обхватив ладонями грудь и мягко сжав. Помассировала упругие полушария, погладила большими пальцами твердые вершинки — их уже покалывало от напряжения, и я облизнула сухие губы. Представилось, что это ладони Александра скользят по моему телу, исследуют его без всякого стеснения, уверенно и нежно.
Мои подушечки невесомо провели по животу, спускаясь до самого низа, с губ сорвался легкий вздох, и растягивая предвкушение, я погладила ладонями внутреннюю сторону бедер, представляя… Как горячие губы Саши ласкают шею, покрывая ее быстрыми, горячими поцелуями. Обхватывают напряженную, ноющую горошину соска, слегка втягивают и чувствительно прикусывают… Я охнула в голос, выгнувшись, по телу прошлась теплая волна, затаившись между ног, и пальцы наконец мягко скользнули между уже влажных складочек, безошибочно найдя горевшую огнем точку. Всхлипнула, нежно погладив вокруг, дрожа от охвативших переживаний и растягивая мучительно-сладкие мгновения. Вот та-ак, да-а…
Я полностью погрузилась в собственные непристойные мечты, уже ничего не стесняясь и не останавливая себя. И это не мои пальцы порхали по откровенно мокрой, горячей плоти, дразня еще сильнее, играя и перебирая, точно зная, как надо сделать, чтобы ощущения стали еще острее и пронзительнее. Сама выбирала ритм, то замедляясь, касаясь едва ощутимо вокруг сердцевинки, то ускоряясь, подводя себя к самой вершине и замирая там, хватая ртом воздух и двигая бедрами навстречу. Представляла, как жадные губы скользят все ниже по моему разгоряченному телу, а за ними следуют чуткие, умелые пальцы, и наконец накрывают изнывающее от напряжения и жара местечко…
Дыхание перехватило, я замерла на несколько мгновений, невесомо погладив мягкие складочки, до боли прикусила губу, балансируя на самой грани. Язык Смычковского нежно коснулся пылавшего огнем бугорка, и настолько яркой оказалась картинка, что в какой-то момент захотелось, чтобы это стало реальностью. А потом тело взорвалось восторгом, в груди бился крик и пришлось до боли прикусить губу, лишь сдавленно застонав, раз за разом обводя жарко пульсирующее средоточие удовольствия и ловя волны наслаждения. После же обессиленно распластаться по кровати, восстанавливая дыхание и наслаждаясь сладкой истомой, растекавшейся по венам, и еще некоторое время пребывая в эйфории, не торопясь возвращаться в реальность.
Хорошо, черт возьми. Давно у меня таких ярких оргазмов не было, и зря не верят, что девственница не может их испытывать. Еще как может, главное, знать, как. Немного придя в себя и не думая, о чем только что мечтала, я завернулась в одеяло и моментально вырубилась, будто и правда, только что случился в моей жизни незабываемый секс. С шефом, ага. На этом сознание погрузилось в темноту до самого утра.
Проснулась довольно поздно для себя — около одиннадцати. Едва открыла глаза, сразу вспомнился и вчерашний вечер, и потом что я творила ночью… Щеки тут же вспыхнули, от приступа острого стыда я закашлялась, а вот предательское тело неожиданно отозвалось жаркой волной, разлившейся огнем внизу живота и между ног.
— Да чтоб тебя, — с досадой пробормотала я и поспешила в ванную, умываться и приводить себя в порядок.
К моменту, когда села завтракать, эмоции кое-как успокоились, а тут еще и мама позвонила, напомнила о встрече, и сразу следом за ней — Лиля. Последней я обрадовалась гораздо больше, если честно.
— Ты будешь подъезжать, звякни, хорошо? — напомнила она.
— Да, я помню, — кивнула, хотя собеседница не могла меня видеть, и на этом мы закончили разговор.
Я собрала большой городской рюкзак, что мне может понадобиться за городом на сутки, с учетом бани — наверняка она у Лили есть, — надела любимые потертые джинсы, тонкий свитер и была готова. Ну и что, что не ресторанный вид, я же вообще там только поздороваюсь, стакан сока выпью и поеду дальше. Бросила на себя взгляд в зеркало, поправила выбившуюся из косы прядь и вышла из квартиры. Погода радовала солнцем, чистым небом и теплом, я даже куртку застегивать не стала. Губы сами сложились в улыбку, настроение было приподнятым, и до самого ресторана я пребывала в таком мечтательном состоянии. Слава богу, воспоминания не смущали, затаившись глубоко в душе.
Геннадий выбрал ресторан на пешеходной улочке рядом с центром, к моей тихой радости — не особо пафосный. А то я со своим рюкзаком смотрелась бы среди костюмов и нарядов точно не совсем в тему. Внутри обычная обстановка, столики, официанты, как и везде. Маму я заметила сразу, как и ее мужа, они сидели в дальнем конце зала, у окна. Еще, с ними сидел молодой парень, может, чуть постарше меня, приятной, но не запоминающейся внешности. Отчего-то перед глазами мелькнуло лицо Смычковского, его усмешка и внимательные серые глаза, и я едва не споткнулась, с досадой поджав губы. Ну да, начальник мой похаризматичнее будет, но с чего я вообще взялась сравнивать его и этого, по всей видимости, сына Геннадия?