Отбор для невидимки

… - И пусть вековая Тьма разделит ваши сердца, а эта печать — ваши тела, отныне и навсегда. Объявляю вас не-мужем и не-женой. Можете поздравить друг друга, — загробным голосом объявил высокий и худой жрец в черном балахоне и сделал что-то руками, отчего между ладонями вспыхнул огонь.

Плечо болезненно обожгло.

Я дернулась, инстинктивно рванула вниз рукав шелкового черного платья, желая унять боль и…

Проснулась, задыхаясь от непонятного чувства.

Похоже, всё, дальше ехать некуда…

Меня

даже во сне развели. Еще и вековой Тьмой какой-то припечатали…

Голова жутко болела, а в глаза будто насыпали песок. Не удивительно, ибо…

Ибо-ёбо. Нечего было пить дешевое шампанское и рыдать полночи.

Я кое-как сползла с кровати и направилась в ванную. В зеркало на меня посмотрела уставшая тетка с опухшими веками и синяками под глазами. Уставшая, всклокоченная и вчера разведенная…

Всхлипнув от жалости к самой себе, я встала под душ и принялась зло намыливать голову, быть может даже надеясь еще и с шевелюрой распрощаться — единственным, чем я по праву гордилась в своей внешности. Все остальное…Ну, в зависимости от настроения, обнять и плакать… или накрасить и прикрыть.

Тонкие губы, бледное и худое лицо, обыкновенные нос и глаза, не менее обыкновенная фигура без всяких выдающихся частей… Я периодически планировала что-то там накачать, вставить и намазать автозагаром, но так и не сподобилась всерьез заняться своей внешностью.

Мне казалось, что не внешность главное… Гораздо ценнее то, что я любящая дочь, хорошие работник, примерная жена и вообще, замечательной души человек…

На этой мысли дернула волосы особенно сильно.

И кому твоя душа, борщи и начитанность оказались нужны, когда на горизонте появились сиськи, громкий смех и готовность укладываться на все поверхности?

При мысли об этом затошнило. Да так, что пришлось включить воду похолоднее, чтобы прийти в себя.

Дрожа, я вылезла из ванны, высушилась, оделась и снова посмотрела в зеркало, будто надеясь, что уставшая тетка уйдет… а я останусь. Но правда была в том, что я — это она. Скучный бухгалтер в скромном бордовом костюме, с тщательно заколотыми волосами, без вредных привычек и с годовым проездным на метро. В свои двадцать восемь чувствующая себя на пятьдесят.

Рука, красившая губы блеклой помадой, дрогнула, и я отбросила бесполезный тюбик.

Я должна взять себя в руки. Должна выкарабкаться из этой ямы, в которую превратилась моя жизнь.

«Должна, должна»… — отозвалось эхо в голове.

Давка в вагоне. Вращающаяся дверь в бизнес-центре. Стол, заваленный бумагами в моем личном закутке… Губы болезненно скривились, когда я вспомнила, как радовалась этому закутку и новой должности — ну еще бы, теперь я помощник главного бухгалтера с зарплатой аж на семь тыщ больше предыдущей…

Снова затошнило.

Я заставила себя сесть за стол и взяться за работу. Заставила выпить чай и сжевать какой-то бумажный пирожок из столовой в положенное время. Дежурно улыбнулась на дежурную подколку от нашего сисадмина. И ровно в пять тридцать встала, выключила компьютер и взяла сумку.

Коллеги

посмотрели на меня с удивлением — обычно я задерживалась, но сегодня… Осознала, что если останусь здесь еще хоть на пять минут дольше, то просто завизжу как ненормальная.

Шаг, еще шаг.

Лифт.

Крыльцо, на котором продолжали курить, несмотря на все законы.

Тротуар, спешащие машины и люди, вход в метро…

Мимо. Я прошла мимо, вперед, переулками, переходами, скверами. Не думая, не обращая внимания на мгновенно натертые неудобными туфлями ноги, на ветер и накрапывающий дождь, на бегущих в укрытие людей…

Набережная и мост сделались безлюдны для этого времени дня… Но мне это было только на руку.

Я смотрела на серый влажный камень и желтоватую воду, такие же унылые, как мое настроение и хотела…

Не знаю чего. Может быть, волшебника на голубом вертолете. Может быть чего-то внутри себя самой, что позволило бы мне снова жить, радоваться, верить в будущее. Может быть мне хотелось простого семейного счастья. А может — приключений и яркой, кружащей голову истории.

Но вместо этого — мятый костюм, закрытие налогового периода, одиночество и ощущение, что это всё… Навсегда. И больше не будет ничего. Ни волшебников. Ни счастья. Ни ярких историй.

Я подошла к парапету и забралась на него, перекинув ноги на противоположную от такой надежной земли сторону. Нет, я не собиралась заканчивать жизнь самоубийством. Просто решила… окончательно вписаться в картину мокрого моста, дождя, и слез, текущих по щекам. А может и прыгнуть. Совершить что-то сумасшедшее, чего я никогда в жизни не совершала! Погрузиться в темную, неуютную реку, обжечься её холодом и… выплыть обновленной.

Я хорошо плавала. Когда-то, в прошлой жизни, даже получила юношеский разряд… Мысли тут же скользнули в сторону совсем обыденных вещей — что будет с моими документами и телефоном в сумке, если они намокнут и как в таком виде добираться домой.

Грустно улыбнулась про себя… Эх, Маша, Маша. Ну какая из тебя городская сумасшедшая?

— У вас все в порядке? Женщина!

Женщина… А то кто же.

Я обернулась.

Сзади ко мне осторожно подбирался довольно молодой и симпатичный парень в полицейской форме. Взгляд у него был сосредоточенным, а вот губы тянулись в ненатуральную добродушную улыбку.

Осознав, как я выгляжу со стороны, покраснела и снова уставилась вниз. А потом будто чертенок дернул меня остаться на месте и преувеличенно горестно вздохнуть.

Внутри же зарождалось непонятное веселье.

— Вы, кхм…Хорошо себя чувствуете? — повторил вопрос парнишка, явно вспоминая, как вести себя с потенциальными самоубийцами.

Мне стало еще смешнее. И тут же — стыдно. Не хорошо так подкалывать людей на службе…

— Да, — сказала, наконец, хрипло, — Да.

— Проблемы? — спросил он уже мягче, встав прямо за мной. Видимо решил, что теперь уж точно поймает и успокоился.

— У кого их нет? — вздохнула. — Ломать — не строить.

— А вы… сломали?