Отбор в Академию Стражей

В кладовой было темно, ни единого блика света. Где-то за тонкой дверью раздавалась болтовня шумной компании, танцевали люди.

А здесь — лишь теплые губы на моих губах, касание чужой пряди волос по виску и шум сбитого дыхания.

Меня прижимали к стене всем телом, припечатывая и поддерживая одновременно. Мужские шершавые пальцы поглаживали горло, чуть прихватывая, когда поцелуй становился более глубоким. На выдохе — отпускали, лишь на секунду, затем горячий язык снова скользил между зубов, возвращаясь с

Я раньше целовалась с мальчиками, но никогда не чувствовала происходящее настолько остро, ошеломляюще, почти болезненно. До сузившегося в точке касаний мира, беспомощного комканья ткани рубашки на широких, окаменевших от напряжения плечах, до единственных звуков, которые меня волновали — его хрипловатых вздохов.

Столкнувшись языками, мы задрожали. Вместе. Искры энергии зашипели как шампанское, взрываясь крошечными вспышками удовольствия, и разлетаясь горячими волнами по телу.

Меня целовали все глубже, все сильнее. Волосы схватили, скручивая. Тихий стон. Кажется мой. Все равно чей. Безумный вкус то податливых, то напористых губ в сладком взаимном танце. Тяжелое мощное мужское тело потерлось бедрами, и я, наконец, осознала, что мы оба потеряли контроль.

Я. И парень, которого я совсем не знаю.

Коротенькое платье, с хаотичным цветочным принтом, сидело на мне свободно и это было единственным плюсом.

Выглядела я в нем как легкомысленное юное создание, до одури влюбленное в собственные ноги.

— Эля, ты — красотка! Сразу пойдешь с козырей, у тебя же не ножки, а мечта, — вещала Тефа, моя троюродная сестра. Это по ее настоянию я надела сегодня платье вместо привычных брюк и рубашки.

Проживанию в семье Роджерсов шла вторая неделя, и я уже смирилась: если утро и день находились в полном моем распоряжении, то вечером наступало царствование сумасбродной сестренки. Тефа как заведенная таскала меня то на пижамные вечеринки к подружкам, то на шоппинг, то к косметологу. Сам факт моего приезда вызвал у нее ликование, в первые дни она даже обнималась прямо на улице, вцеплялась в плечи острыми ноготками и замирала, счастливо шепча:

— Всегда мечтала о сестре. Как здорово, что ты приехала, Элька.

Эта искренняя радость смущала и радовала одновременно. Я будто обрела второй дом, но немного странный, скроенный не моей мерке. И приходилось разделять сестринскую любовь как то самое неловкое платье, внутри которого комфортно, но оно совсем не мое, еще привыкать и привыкать.

Сама Тефа на сегодняшнюю вечеринку решила пойти в шелковом наряде кремового цвета с провокационным декольте и летящей сборчатой юбочкой. Весьма красиво на ее загорелой коже. Длинные белокурые волосы и ярко-алые ногти дополняли образ, как называла себя Тефа, «красотки с характером».

— Это же вечеринка гасовцев, — патетически выдыхала она, тараща и без того большие серые глазищи, — все девочки должны быть в платьицах. Мы будем сама нежность и женственность, на контрасте с мужественными парнями — Стражами.

— Бант налепить не надо? — иронизировала я. — Чтоб уж наверняка женственность не перепутали.

ГАС — это Гастоновская Академия Стражей, элитное заведение для пси-одаренных и моя, уже не тайная, мечта. Поселившись у гостеприимных столичных родственников, я сразу отнесла в ГАС документы и каждый день с утра бежала в приемную изучать списки кандидатов, чьи заявления приняли к Испытательному отбору.

Увы, завтра прием завершался, а фамилия «Маккой» в одобренных так и не появилась. Вот такой провальный провал.

Теперь мы с Тефой идем на вечеринку, организованную счастливчиками, чьи имена появились в первых рядах. Лучшие из лучших, гордость страны, новопринятые курсанты ГАСа изволили праздновать свое удачное поступление перед отбытием в казарму, а общительная Тефа ухитрилась добыть приглашение.

Целый день я пыталась придумать причину никуда не ехать. То хромоту после тренировки, то головную боль и внезапную вечернюю усталость, но, когда глаза Тефы налились крупными прозрачными каплями искренней обиды, я сдалась. Потерплю, семья важнее временного некомфорта. В итоге сегодня вечером, в бликах заходящего солнца, мы стояли перед огромным четырехэтажным частным домом.

Здание, внизу отделанное почти необработанными глыбами, на уровне человеческого роста и выше поблескивало темно-красным, необычно глянцевым камнем. Антрацитово-серые ставни узких окон пропускали льющийся изнутри ритмично мигающий свет.

— Оу, вот это шик! — сестра почти стонала, дергая меня за локоть. — Элька, ты посмотри на это.

Крепкое, скорее всего неплохие защитные возможности. Хорошим углом к улице. Папе бы дом понравился. Я одобрительно кивнула и осмотрелась.

У входных колонн дома болтали четверо. Двое парней в расстегнутых кителях и ярко одетые, щебечущие словно экзотические птички девушки.

— Мы на вечеринку, — важно помахала приглашением Тефа, медленно проходя мимо них к входной двери и с интересом стреляя глазами в курсантов.

— Заметно, — усмехнулся один из молодых людей, стриженный ежиком светловолосый здоровяк. Перевел взгляд на меня и оценивающе сощурился. — Эй, рыжая, не знакомься ни с кем, пока не приду. Поняла? Я скоро.

И шлепнул меня по попе. Точнее попытался. Ладонь задела ткань подола и пролетела по воздуху, когда я инстинктивно дернулась в сторону.

— Ха, Олаф, ты уже поддатый, что ли? — хохотнул его приятель. Такой же высокий и широкоплечий.

В итоге Тефу пришлось подталкивать в дверь. Эмоциональная сестренка слишком засмотрелась на двух молодых громил. Ох, уж эти «идеальные мальчики мечты» как поется в одноименной модной песне этого лета. Меня-то спортивной фигурой не впечатлить. Папа, тренер учебного центра полиции, при росте выше двух метров мог похвастаться отлично сработанными сто двадцатью килограммами «чистой силы». Таких ребят как эти мальчишки, он «ел на завтрак».