Отбор в Академию Стражей
Шрифт:
На следующий мой настойчивый стук, а я не сдавалась, открыл Мартин.
— Стелла? — удивился он.
— Убей ее! — стонуще послышалось из глубины комнаты. Кто-то совершенно не умеет рано вставать.
Мартин сонно моргнул, поддёрнул трусы на худых бедрах и вышел в коридор, аккуратно закрыв комнату. Услышав вопрос о месте проживания Райдена, он немного помолчал, потом резко покраснел, но ничего к моему облегчению не спрашивал. Просто назвал номер и некоторое время стоял босой, потерянный, смущенный, провожая меня
Вот и все. Мосты сожжены, сейчас предупрежу и не буду слышать никаких уговоров. Мои сто возможных штрафных — это совершенная мелочь по сравнению с его отчислением. По словам Мартина царственный Камачо и еще несколько нобилей ухитрились переселиться в одиночные комнаты после того, как в последние дни массово поотчисляли парней.
На стук никто не ответил, зато в двери торчала записка, лист бумаги, хрусткий, белоснежный, я и не припомню когда в жизни видела настолько чистый цвет. Сразу под виньетками и гербом в виде всадника изящным каллиграфическим почерком было написано: «Не переживай. Все будет нормально».
Порванный Хаос! Его исключают, а он пытается меня успокоить? Где же он бродит, к семи вывесят итоги дня и будет поздно что-либо исправить.
Я попыталась включить контур для поиска Камачо, но он только мигал, не активируясь. После нескольких попыток, я придушила в себе желание сесть и заплакать. Вот уже нет. Порыдаем потом.
Еще полчаса я металась по этажам, заглядывая во все закоулки. Потом выскочила в парк, пробежала по основным дорожкам, даже к дому садовника и к больничному корпусу наведалась. Все было закрыто, люди спали.
Бурлила жизнь только на кухне, но Райдена там не было, а меня быстро оттеснили от котлов и холодильных шкафов, пару раз едва не заехав полотенцем.
Без пяти минут семь я влетела в административный холл: набегавшаяся, взвинченная, расстроенная донельзя.
Яркие штрихи утреннего солнца добавили суровым черно-бело-серым краскам холла немного летнего желтого настроения. Приземистый Себа, мой давний знакомец с вечеринки, снимал с доски объявлений рейтинг предыдущего дня. А рядом, насвистывая невразумительную мелодию и отстукивая ритм свернутым в трубочку длинным плакатом по носку ботинка, стоял Сантана.
— Доброе утро! Я хотела бы поговорить.
Мужчина доброжелательно кивнул при виде меня и театрально широко зевнул.
— Видишь, Себастиан, с рассвета я нарасхват. Одно начинает напрягать — почему не с вечера, а? — он подмигнул мне и продолжил. — Сейчас, Маккой, подсчитаю вчерашние баллы, вывешу и я весь твой. Бери меня теплым и сонным.
— Ритор Сантана, — прошипела я, совершенно не в настроении воспринимать его обычные пошлые шутки, — у меня
Он потянулся, так что затрещала тонкая ткань сорочки под расстегнутым риторским кителем, более темным чем наши, с белыми жесткими галунами.
— Стрела, мне по душе твоя порывистость, но я делаю работу, она в приоритете. Поэтому подождешь.
— Но я…
— Нет!
Стоящий на табуретке Себа за все это время не отогнул ни одного угла и с интересом пялился вниз, прислушиваясь к разговору. Время неумолимо бежало. До семи осталась ровно одна минута.
— Я вам солгала, — выпалила я.
Мощное тело ритора замерло, никакого раскачивания, стука ботинком, даже дыхание стало незаметно.
— Дурища, — медленно сказал Сантана, выговаривая каждую букву. — Но предсказуемо. Двадцать баллов штрафа. Ты закончила?
— Нет, — мне стало неожиданно жарко, по виску потекла капля пота, — не закончила. Райден…
— Ты хорошо подумала?
— Да. Это не Райден ко мне приставал в коридоре, а я к нему. Прошу аннулировать его штраф.
Себа закачался, одна нога соскользнула с края табурета. Парню пришлось ухватиться за доску объявлений и та затрещала.
— Десять штрафных за порчу академического имущества и десять бонусов за помощь, будущую, — рявкнул на него Сантана, — держи плакат, повесишь. Тут не у всех баллы суммированы, я подойду и досчитаю позже.
Он кинул свернутый лист Себе, тот на рефлексах его поймал, с любопытством кося в мою сторону. Вот я и перестала быть уникальной, домогалась Райдена в коридоре, такая банальщина.
Но пережить минуту позора мне не дали. Ритор схватил меня за ухо и поволок к ближайшей двери.
— Это, — нравоучительно заметил Сантана, оглядываясь на уронившего челюсть Себу, — расплата за недальновидность. Она смотрела не на зрелого мужчину, а на сопляка. Никогда так не поступай. Понял?
— Понял, — слабо согласился парень и безуспешно попытался слиться со стеной.
— Шутка, — хмыкнул лысый и потянул меня дальше.
Я не вырывалась. Мало того, могла бы попробовать увернуться еще на стадии захвата, но сознательно не сделала этого. Мне не хотелось раздражать Сантану. Пусть почувствует себя на коне, главное, чтобы он захотел пойти навстречу.
— Говоришь, обманывала? — меня затянули в учебную комнату, с ровными рядами тяжелых деревянных столов и большой доской на дальней стене. — А сейчас? Признайся честно, Камачо хочешь спасти?
Жесткие пальцы больно дернули за многострадальное ухо.
— Хочу, — мрачно призналась я. А гори оно все огнем. Явно же спасаю, не отвертеться.
Неожиданно меня отпустили. Сантана облокотился на одну из парт, потер руками широкие мускулистые бедра скрытые темно-синей плотной тканью брюк и витиевато выругался.