Отборные женихи
Шрифт:
– Что вы лежите! Помогайте! – воскликнула Рия, одержимая мыслью собрать все листки до единого.
– И как я это сделаю? – Ионас повторил попытку достучаться до разумной части мозга как-никак детектива.
– Ой, – запоздало сообразила девушка, переползая через него вбок, нечаянно задев коленом чувствительное место мужчины.
– Вы! – прохрипел он, отпихивая от себя замешкавшуюся буянку и сгибаясь от боли, лежа на боку. – Да что вы вообще творите!
– Я? – воскликнула она, не понимая поведения парфюмера. – Ничего,
Запоздало Рия вспомнила поцелуй и смутилась, прямо как в юности, заливаясь краской.
«Додумалась же, дурында, – корила она себя, закусывая губу от досады: – Так неудобно получилось…»
– Тогда что было до этого? – уточнил Ионас, смахивая предательскую слезу в уголке глаза. А заметив в поведении девушки зачатки разума и проснувшуюся совесть, возликовал.
– Ничего не помню, – поспешно ответила Рия, пытаясь перевести тему разговора. – Так что там с саном?
– Каким еще, к черту, саном! – Ионас опять перестал улавливать смысл в ее словах.
«Может, все-таки головой ударилась? – подумал граф, однако тут же поспешил прогнать прочь эту глупую мысль. – Да нет же, голову я защитил. Положительно не понимаю этих женщин!»
«И чего он прицепился! Ну поцеловала я его, подумаешь, проблема!» – думала тем временем девушка-детектив, продолжая собирать бумаги по всей будке.
– Сойдите с лица козлобородого, – попросила она с досадой в голосе, пытаясь вытянуть листок из-под ног вставшего мужчины. Кохт тем временем отворил верхнюю дверцу упавшей набок кареты.
– Что-что, простите? – Пригнувшись, он заглянул обратно, наблюдая за действиями девушки.
– Вы стоите на портрете джентльмена с козлиной бородкой, – терпеливо разжевала ему Рия, прямо как маленькому несмышленышу, глядя укоризненно на не реагирующего тем не менее мужчину.
– Да бросьте вы свои бумажки, дались они вам, – произнес парфюмер, в итоге все же приподнимая ступню, мешающую достать бумажку.
– Для порядка нужно собрать всех, затем призвать их к ответу. Не потерплю лгунов, так и знайте!
– Интересная вы личность, – только и ответил алхимист, присаживаясь и обхватывая руками девушку чуть выше колен. – А теперь вылезайте давайте.
В одно движение он ловко усадил разозлившуюся Рию себе на плечо, затем поднялся из полуприседа. Затем граф подтолкнул девушку, перемещая ее пятую точку на боковую стену кареты, ныне находящуюся сверху.
– Там еще остались листки! – возопила сыщица, возмущаясь.
Быстро собрав оставшихся якобы штрафников, Кохт вылез следом, всучивая пергамент разгневанной девушке.
«Вообще-то, это я должен злиться, – подумал он, – без кареты, теперь даже не знаю, где спать, да и что вообще делать в этом ЦАМТе.
– Вы как там, живые? – выкрикнул мясник, видимо, самый смелый из кучки торговцев, с опаской поглядывающих то на гомункула, то на выбравшихся из кареты личностей.
– Похоже, – неуверенно произнес алхимист, запоздало испугавшись не за себя, за девушку, потому спросил следом: – Вы как себя чувствуете? Ничего не болит?
– Разве что от вас! – огрызнулась Рия, пересчитывая листки. Осознав, что умудрилась ляпнуть, все же извинилась: – О боги! Простите великодушно мне мой скверный характер, когда я чем-то увлечена, перестаю чувствовать реальность.
– С этим не поспоришь, как и с тем, что я остался без крова, – сокрушенно произнес парфюмер, пропуская мимо ушей последний выпад девушки, тоскливо оглядывая испорченный напрочь транспорт. Выкинув вперед руку, мужчина отпустил гомункула, осыпавшегося на брусчатку тут же комьями земли да мелкими камешками.
– Ну дела, – произнес кто-то из толпы. Собравшаяся публика солидарно закивала головой, приговаривая: «Да», «Да уж», «Ага», «Бывает же».
– Похоже, необходимо убираться отсюда, пока на нас не пришел смотреть весь город вместе с Ортибахом.
Вытащив свисающие внутрь кареты ноги, Ионас аккуратно спустился на брусчатку. В очередной раз галантно не позволяя себе ничего лишнего, он приобнял девушку рукой исключительно за талию, притянул к краю кареты и спустил вниз на землю.
– Барин, а с каретой-то делать што? Нам бы это, проезд освободить, не то торговли совсем уж не станет, – пожаловался все тот же смелый мясник.
Нахмурившись и обдумывая слова торговца, Ионас затем спросил у собравшихся:
– Так, кому нужны в хозяйстве стулья да столы?
– Эт завсегда, пожалуйста! – Из толпы вышел хозяин таверны, приговаривая: – Люд-то как напьется, так и давай громить, оно ж не свое – чужоное, вот у меня ужо и лавок почти не осталося!
– И мне подайти, да поболя! – расталкивая толпу с воплем, живенько приковыляла старуха из переулка.
– Куда тебе-то, старая? – спросил другой торговец, вставший в очередь вслед за владельцем таверны.
– Чаво ж я крайняя чель, у меня вон дома табуретов немая совсем.
– Так. Ладно! – Рияна решила взять руководство в свои руки, уточняя у Ионаса: – Сколько тут стульев получится, из этого сломанного добра?
– Тридцать – тридцать пять или около того… – задумчиво произнес алхимист, прикидывая в уме.
Толпа зашумела, выстраиваясь в цепочку желающих.
– Э? А что в очереди забыл ростовщик?! – обиженно возопил кто-то из конца очереди.
На что дородного вида дядька громко пробурчал:
– Кто ж от дармового-то откажется? Дураков нет!
Взмахнув рукой, Ионас тем временем творил стулья, как пирожки лепил. Щепки летели во все стороны.
– Знатная мебель, благодарствую! – Сказал, кряхтя, первый очередной, откланиваясь и утаскивая на своем горбу одновременно три лавки. Затем в конце улицы послышался скрежет петель открываемой двери таверны и довольный крик того самого мужика: – Посторонись!