Отцеубийца

Казбеги Александр Михайлович

– Беспощадные, безжалостные! Уж лучше убейте нас, напейтесь нашей крови! – кричали избиваемые крестьяне. У многих кровь струилась по лицу, капала из носа, из ушей.

Казаки разогнали народ. Диамбег с наслаждением любовался этой расправой, время от времени подбадривая своих казаков.

– Так, так их! Молодцы, ребята!

Вдоволь насытившись этим безобразным зрелищем, диамбег обратился к Иаго, которого решил примерно наказать.

– Ну, а теперь приведите ко мне того молодца! – приказал он.

Казаки с ружьями наготове ввели Иаго, как опасного преступника.

– Куда свою долю девал? – набросился на него диамбег.

– Какую долю? – удивился Иаго.

– Нет, посмотрите-ка на него!.. Будто и вовсе ни при чем!.. Ту самую, что вчера отбил, у караванщиков украл.

– Я ничего не крал, – спокойно и решительно ответил Иаго.

– Меня не обманешь! Я твердо знаю, что ты – вор…

– Нет, я не вор! Клянусь богом!

– Нет? Значит, сам не хочешь сознаться? Так я заставлю тебя сказать правду! Где ты был перед тем, как мы тебя задержали?

– Для чего вам это надо знать?

– Не признаешься? – крикнул диамбег.

– Зачем? Зачем? Все знают, что я не вор, какое вам дело-до остального?

– Я тебя заставлю признаться! Я искалечу тебя! – кричал диамбег.

– Что ж, сила и меч в ваших руках! Жаль, что вырвал у меня оружие. Но я все-таки не скажу, где я был.

– Это мы посмотрит.

– Живого меня не заставите, а мертвым…

– Сейчас же замолчать! – неистовствовал диамбег.

– Почему меня арестовали?

– Я приказываю тебе молчать!

Иаго решил больше не отвечать на вопросы.

– Не буду молчать.

Диамбег, размахнувшись, ударил его по щеке.

– Как ты смеешь мне дерзить!

– За что же ты меня бьешь? – не унимался Иаго.

Вместо ответа диамбег еще раз ударил Иаго.

– Ох, и удалец же ты, – избиваешь связанного по рукам человека! – сжав зубы, сказал Иаго.

– Вон! – взревел диамбег в бессильной злобе. – Уберите его, уберите от меня, а то убыо!

Казаки вытащили Иаго из кабинета и, надев на него кандалы, отправили в Квешети. Диамбег стал готовиться к отъезду.

Гиргола, постоянно при нем находившийся и прислуживавший ему, вдруг выглянул за дверь и, снова плотно ее притворив, заговорил полушепотом.

– Пришли кистины гвелетские. ]Гвелети – село в Хеви, сплошь заселенное кистинами, переселившимися сюда. (Прим. автора).[

– Ну, и что? – нетерпеливо спросил диамбег.

– У них награбленное добро – серебро и парча!

– Дальше что?

– Все это они несли в подарок начальнику, но я их не выпустил, прямо к вам привел.

Лицо диамбега просияло.

– Молодец! – воскликнул он. – Я отплачу тебе за службу, мой Гиргола!

– Недостоин милости вашей! – низко поклонился Гиргола. – А как же с ними-то быть?

– Ко мне их не пускай, еще увидит кто-нибудь, нехорошо будет.

Диамбег призадумался.

– Знаешь что? – продолжал он, – я сегодня в Коби заночую, пусть они туда подымутся и принесут мне все это.

– Слушаюсь, господин!

Переливчато зазвенели бубенцы, и у дома диамбега остановился возок, запряженный тремя конями черкесской породы; прекрасные кони, порывисто крутя головами, ударяли копытами в плотно убитую землю.

Диамбег сошел с крыльца, удобно раскинулся в возке, ямщик подобрал вожжи, и резвые кони, весело сорвавшись с места, быстрей ласточки полетели по дороге в Коби.

В деревне узнали об аресте Иаго, узнали о том, что его переслали в Квешети, и все решили: не вернется он обратно и не доведется ему больше глядеть на облака своей родины.

Ответы Иаго на допросе были у всех на устах, и крестьяне хвалили его за такую смелость.

– Что и говорить, жалко парня! – говорил один.

– А как же, очень даже жалко! – подтверждал другой, и все снова принимались обсуждать событие.

– Был бы он вор или злой человек, а то ведь зря все это! За что нам такая напасть?… Службу несем больше всех, самые тяжкие работы на нашу долю выпадают, а покоя нам все равно нет!

– Эх-хе-хе! – подхватил другой. – Где добьемся правды, кто о нас подумает? Что хотят, то и творят… Появится какой-нибудь начальник и делает все, что ему вздумается…

– Да, раньше, когда у нас турки были, сами мы держали оружие в руках, и кто шел на нас силой, того и отражали силой, не щадя жизни своей, но несправедливости не терпели…

На крепостную башню поднялся глашатай, и оттуда раздался его призыв:

– Эй, слушайте все! К нам прислали солдат на постой, надо везти оброк, выводите по арбе с каждого двора.

Народ нехотя разошелся. Кто побрел к старшине просить отсрочить оброк, кто домой – справлять арбу.

Вскоре и до Нуну дошла весть об аресте Иаго. Узнала она и о том, что его отправили в Квешети.

Она взяла кувшин и пошла за водой, в пути к ней присоединились другие женщины села, – кто с кувшином, кто с кадкой. Все весело окликали друг друга, каждой хотелось в откровенной беседе поделиться с подругой накопившимися за день новостями, услышать сердечный отклик на свои думы и чувства.

Только одна Нуну шла к своей подруге с грустным лицом. Та ждала ее с ласковой улыбкой, но, заглянув в ее печальные глаза, сразу сама омрачилась и спросила озабоченно.

– Что с тобой, Нуну?

– Погибла я, Марине, пропала! – прошептала Нуну, и глаза ее наполнились слезами.

Они переждали, пока прошли мимо них другие женщины, и немного отстали, чтобы поговорить на свободе.

– Говори же скорее, что с тобой?

– Иаго… – начала Нуну. Голос ее оборвался…

– Что с ним, говори скорее! – встревожилась подруга.