Отчаянные
Шрифт:
— Понял тебя.
Хэл помог Джози подняться. Кислород подкрепил ее силы.
— Будем дышать по очереди, хорошо?
Джози кивнула, но в ее глазах стоял страх.
Хэл мягко отобрал у нее маску и на минуту приложил к своему лицу, потом вновь вернул ей и жестом показал идти вперед. Джози почувствовала, как он потащил ее навстречу ураганному ветру.
* * *
Смеркалось. Хэл напрягал зрение, пытаясь различить хоть что-нибудь сквозь темные стекла защитных очков.
— Двигайся, Джози.
Она вдруг взвыла
Хэл сдвинул на лоб очки, разглядывая участок склона под ними. Видел он только веревочные перила, убегавшие куда-то вниз, в черно-серую мглу.
— Джози, идем.
Она подняла лицо. Белки ее глаз были пугающе красными.
— Может, отдохнем?
— Нет. — Хэл довольно грубо подтолкнул ее ледорубом. — Шагай. Ну!
Джози сдвинула окоченевшую ногу на несколько сантиметров. Хэл схватил ее за ремень грудной обвязки и рванул к себе, затем, взявшись за веревочные перила, потащил Джози вниз по крутому склону, стараясь двигаться быстро, но осторожно.
Из мглы проступила ровная поверхность небольшого заснеженного плато, отделявшего склон, с которого они спустились, от Южной вершины. Здесь же лежали скорчившиеся тела Себастьяна и Рика. Он отстегнул Джози от веревки, и она повалилась на бок, инстинктивно сворачиваясь калачиком, чтобы согреться.
Хэл присел возле нее на корточки и закричал в рацию:
— Хэл вызывает Тодда!
— Говори, Хэл. Вы где?
— Возле Южной вершины. Тодд, где лежат баллоны? У нас здесь видимость не больше трех метров.
— На западной стороне. Метров пять вниз.
Хэл отключил рацию.
— Оставайся здесь. Я недолго.
Хэл резко поднялся, отчего в глазах зарябили звезды. Он постоял с минуту, пока не прошло головокружение, затем перешагнул через Джози и двинулся в сторону склона. Баллоны с кислородом лежали где-то выше, и при мысли о том, что опять придется подниматься, Хэл пришел в отчаяние. Наконец он через силу сделал шаг вверх.
* * *
Джози позволила себе забыться — отвлеклась от нестерпимой боли в глазах, от убийственного мороза. Время и место утратили для нее всякое значение. Она даже не пыталась представить, сколько минут, часов, а может, дней прошло с тех пор, как Хэл оставил ее. Она не помнила, где находится и зачем. Дрожь утихла. Хороший знак, решила Джози.
Сквозь нарастающий на глазах иней она заметила темный силуэт. Он был едва различим в вихрящемся снеге. Себастьян.
Это действительно Себастьян или у нее просто разыгралось воображение? Джози перевернулась на живот и поползла к трупу. Какой же он холодный! Почему Себастьян такой холодный? Джози прижалась щекой к щеке мужа. «Я согрею его своим телом», — решила она, обнимая окоченевший труп.
Ей казалось, что они лежат вдвоем в спальном мешке, и им обоим тепло, невероятно тепло, и Себастьян смеется, нежно целуя ее.
По ее коже барабанили снежные зерна. Джози попыталась открыть глаза, но ничего не увидела. Она чувствовала, что, кроме Себастьяна, рядом никого нет. Только он, она и рев урагана.
Довольная, она свернулась клубочком возле него и взяла в ладони его ледяные и твердые, как сталь, пальцы. Я люблю тебя. Черта подведена. Джози на секунду обрела ясность мысли и вновь погрузилась в мир грез.
* * *
Хэл прижал ладони к вискам, пытаясь заглушить мучительную пульсацию. От подъема кровь прилила к рукам и ногам, с болью возвращая их к жизни. Приходилось все время разминать пальцы.
Хэл прочесывал склон — он отшагал десять шагов в одну сторону, потом спустился на один шаг вниз и прошел столько же в противоположном направлении. Он знал, что баллоны занесены снегом, и потому волочил ноги в надежде наткнуться на них. Наконец кошки задели за невидимое препятствие. Хэл возликовал. Он расчистил снег и посветил фонарем. Это оказался металлический цилиндр — зеленый, явно старый, один из тысяч использованных баллонов, которыми усеяны склоны горы.
Хэл возобновил поиски. Прошло десять минут, пятнадцать. В отчаянии он начал прощупывать заснеженный склон ледорубом. Вскоре Хэл был уже на грани обморока. Миновало девятнадцать часов с тех пор, как они покинули лагерь, у него начиналось кислородное голодание. Инстинкт подсказывал, что его время истекло. Он не вправе дольше оставлять Джози одну. Хэл пошел вниз.
Спустя пятнадцать минут луч его фонаря выхватил из темноты неподвижную фигуру Джози. Она лежала рядом с Себастьяном, и ее яркая куртка едва просвечивала сквозь покрывший ее снежный саван.
— Джози! — Она не ответила. — Проснись! — Хэл отогнул от ее лица затвердевшую ткань куртки.
Глаза Джози превратились в две воспаленные щелочки, кожа вокруг них вздулась. Правда, когда на зрачки упал свет, они расширились.
— Кто это? — прохрипела она. — Мне снился такой чудесный сон.
— Я не дам тебе умереть. Пойдем. — Впервые за долгие часы ветер на несколько минут стих, и Хэлу не пришлось повышать голос.
— Зачем? Что случилось?
Хэл оттащил ее от Себастьяна. Она растерянно посмотрела на него:
— Где Себастьян? Что ты с ним сделал? — Ветер вновь поднялся, и Джози закричала: — Ничего не вижу! Мне больно! Себастьян!
Хэл поднял ее на ноги.
— Не раскисай, Джози, держись.
Она неуклюже шагнула к веревочным перилам. Потом ноги перестали держать ее, и она опрокинулась на спину, едва не завалив и Хэла. Тому пришлось отступить на шаг, чтобы сохранить равновесие.
Джози лежала, даже не пытаясь защитить лицо от ветра. Хэл орал на нее, бил по щекам. Отчаяние и гнев придали ему сил, и он закричал еще громче: