Отчаянный и непобедимый Ренегат Икс
Шрифт:
— Да, знаешь, теперь она понимает, что потеряла. Правда, уже слишком поздно.
На этом я решаю заткнуться, а Сара, видимо, в свою очередь, решает больше не задавать вопросов о моей личной жизни. Дальше она идет, поджав губы и погрузившись в раздумья. Так, в молчании, мы доходим до центра города, где стоит указатель, свидетельствующий о том, что до Вилмора еще двадцать миль. Это просто замечательно. Я устал до смерти, и к тому же уже смеркается. Да уж, нечего сказать, вернулись домой к обеду.
Сара
— Как ты там говорил? Пустяки? Легкая прогулка?
— Точно. Если ты заметила, мы теперь в городе, а это значит, что здесь есть транспорт. Прокатимся с ветерком.
Мы стоим рядом с полицейской машиной. Заглянув внутрь, я замечаю ключ, торчащий из замка зажигания. Видимо, никто здесь не считает, что машину могут угнать. Вероятно, никто просто не представляет, что с ней можно сделать.
— С ветерком? — с сомнением переспрашивает Сара.
— Ну, может, в автобус сядем или что-то такое. Должны же местные иметь какую-то возможность уехать…
Говоря это, я вспоминаю историю о людях, у которых сломалась машина в городишке вроде этого. Денег на ремонт у них не было, и в итоге они остались там жить. Там и умерли. От этой истории мне становится как-то не по себе.
— Пойдем, — говорю я Саре, направляясь на другую сторону улицы, к входу в закусочную, которая, судя по вывеске над дверями, называется «У Мэя».
В кафе довольно людно. Время обеденное, и местные сидят за столиками, склонившись над тарелками. Однако когда мы входим, они все, как один, поднимают головы и начинают пялиться на нас. Городишко слишком мал, чтобы обладать какими-либо достопримечательностями, поэтому, наверное, приезжие здесь появляются редко. Игнорируя их любопытные взгляды, я медленно иду к стойке. За ней стоит женщина с кофейником в одной руке и с тряпкой в другой. Лицо торчит среди неопрятных каштановых кудрей, как кочан капусты на грядке. Трудно сказать, сколько ей лет. Судя по фигуре, едва ли сильно за тридцать, но, глядя на изможденную, морщинистую физиономию, можно дать и пятьдесят. К фартуку приколот бэйджик с именем Долорес.
Подойдя к стойке, взбираюсь на пустой табурет; Сара садится рядом.
— Что вам предложить? — спрашивает Долорес, с нескрываемым любопытством изучая нас своими крошечными, похожими на бусинки, цепкими глазками.
— Мы немного заблудились, — говорю я. — Отстали от экскурсии. Автобус остановился, и все пошли в туалет, а потом… в общем, они уехали без нас.
Для пущего эффекта я горестно качаю головой, напускаю на себя безутешный вид и прикрываю глаза тыльной стороной ладони, чтобы показать, насколько это все неприятно.
— Теперь нам нужно как-то попасть в Вилмор. Там есть железнодорожная станция.
Челюсть Долорес приходит в движение. Она жует, как будто рот ее и вправду чем-то набит, хотя я совершенно уверен, что в нем ничего нет. Она переводит взгляд с меня на Сару, а затем снова смотрит мне в глаза.
— У нас принято сначала что-нибудь заказывать.
— Да, хорошо, — говорю я, вспомнив, что с утра ничего не ел, и указываю на витрину, где за стеклом стоят пироги. — Мне, пожалуйста, лимонный.
— Мне тоже, — подхватывает Сара.
Долорес, шаркая, идет к витрине, чтобы отрезать два куска пирога. Покончив с этим делом, она возвращается к стойке и ставит тарелки перед нами.
— Спасибо, — говорю я, приступая к еде. Попутно я продолжаю улыбаться Долорес, чтобы она видела, какой я очаровательный мальчик и как расстроен тем, что отстал от группы. — Не могли бы вы сказать нам, когда отходит следующий автобус?
Посетители закусочной хватаются за животы от смеха. Даже пересохшая старая вобла Долорес не может сдержать улыбку.
— Малыш, — говорит она, — автобусы здесь не ходят с тех пор, как мне было пять лет.
У меня начинает дергаться глаз.
— Надеюсь, я не ошибся по поводу Вилмора? — спрашиваю я, быстро взглянув на Сару. — Там же есть железнодорожная станция?
Долорес кивает.
— Я могла бы вас подвезти, но раньше двух ночи не поеду. И вам придется заказать намного больше еды.
Сара объедает меренги со своего куска пирога и принимается за лимонное желе.
— Легкая прогулка, — бормочет она себе под нос.
— Я вас подвезу, — говорит женщина, сидящая в дальнем углу. — Если поможете мне почистить кузов пикапа. Родители будут волноваться, это уж точно. Я помню, моя Анжела как-то тоже отстала от группы. Я так волновалась, чуть не умерла.
— Благодарю вас, — говорю я, улыбаясь Саре. Видишь? Никаких проблем.
Долорес выписывает счет на клочке бумаги и кладет его на стойку передо мной.
— С вас ровно пять долларов.
Я шарю в задних карманах, но бумажника не нахожу. Наверное, он вывалился, пока брюки были у Сары. Она начинает копаться в недрах рюкзака, погружая руки все глубже и глубже. Не найдя бумажника, она хмурится и переходит к наружным карманам.
— Не знаю, где наши бумажники, — шепотом признается она, закончив осмотр. — Наверное, в поезде потерялись.
— Выпиши чек, — предлагаю я, наклонившись к самому ее уху.
— У меня нет чековой книжки!
Долорес с подозрением смотрит на нас, щурясь и неодобрительно покачивая головой.
— Похоже, у нас небольшая проблема, — говорю я ей. — Видите ли, деньги остались в автобусе, у друзей.
Долорес приподнимает верхнюю губу и скалится на нас, как разъяренная собака.
— Ты хочешь сказать, что вам нечем платить?