«Отчаянный», отчаливай!
Шрифт:
Митя Комариков принес в корзинке селезня.
Сначала никто не обратил на него внимания, селезень как селезень, нос лопаточкой, красивые переливающиеся перышки, как говорится, с вороной не спутаешь.
Но как только селезень выбрался из корзинки и сделал несколько шагов по паркету, Митя бросился за ним и схватил его на руки. И тут Вика Журавлева увидела, что от ноги селезня под крыло тянется какая-то ленточка.
— Что это у него? — спросила Вика.
— Протез, — ответил Митя.
— Какой протез?
— Протез ноги.
Митю Комарикова обступили со всех сторон. Селезень тревожно огляделся вокруг и несколько раз постучал клювом по Митиной груди. Митя приподнял руку, и селезень спрятал свою сине-зеленую голову ему под мышку.
— А что у него с ногой? — спросила Вика.
— Щука откусила, когда он еще совсем маленьким был.
— А как это случилось?
— Мы у реки живем. Когда первый раз утки вывели птенцов на воду, тут все и произошло. Я увидел, что селезень и утка заволновались, стали бить крыльями по воде, крякать. Я кинулся к реке, и на моих глазах один утенок исчез. У меня в руках была палка. Я сильно шлепнул по воде, и желтый комочек сразу же вынырнул. Я взял его в руки, а у него течет кровь, и я заметил, что у утенка откушена лапка.
— А почему ты думаешь, что это щука?
— Кому же другому на ум придет кинуться на беззащитного утенка? Щука это, точно.
— Ну, а дальше?
— А дальше я стал выхаживать Пушка. Выходил. Потом протез ему сделал. Пушок быстро подрастал. Мне пришлось ему шесть протезов сменить. Этот последний удачный получился. Пушок даже плавает не хуже других. Я ему ласту из резины сделал. Он и ходит хорошо, да только здесь очень скользко. Паркет.
— Хороший протез, — сказала Вика.
— Что ж тут хорошего? Будь он хоть золотой, а своя лапка все же лучше… Ну, мы пойдем. Волнуется он очень, — Митя просунул руку под крыло селезню. — Вон как сердце у него бьется. Ты на меня не сердишься, Пушок, что я тебя напоказ сюда принес?
Селезень, словно поняв ласковые Митины слова, снова постучал своим широким клювом ему в грудь и доверчиво уткнул свою голову Мите под мышку.
— Ребята, — вдруг спросила Катя Самойлова, — вот скажите, а кто сильнее: тот, кто птицу ни за что ни про что из рогатки подбил или кто ни с того ни с сего подобрал ее и выходил?
— Слушай, Воробушек, ты всегда такое спросишь, что десять джиннов не ответят…
— А я сама отвечу. Я бы туда, где мы насчет растений записывали, такие слова добавила:
«Ты можешь называться пионером, если в своей жизни хоть одну птицу выходил, хоть одному живому существу помог!»
Малыши, слушая этот разговор, притихли. И только один важный первоклашка, скучно бродивший между клеток, заявил:
— Ну и зоопарк, даже ни одного слона нет и ни одного тигра.
— Ну и дуй отсюда в африканские джунгли, — сказал ему Вячеслав Громов, хозяин говорящего попугая.
Первоклашка показал ему язык и скрылся в толпе.
А попугай у Вячеслава к этому времени разговорился вовсю. Он кричал: «Ура!», хлопал крыльями и сердито посматривал на любопытных.
Вячеслав стоял возле клетки, скрестив руки на груди.
— Это что! Мой Альфред весь репертуар Ива Монтана и Шарля Азнавура наизусть шпарит! Спой, Альфред! — обратился Вячик к попугаю. Но тот почему-то сразу замолчал.
Борис Зубило сказал:
— А может, тебе это все приснилось?
— Да нет. Просто не в настроении птица сегодня, — оправдывался Вячик.
Вдруг Альфред неожиданно заговорил:
— Золотая рыбка идет, золотая рыбка плывет.
— Вот видите, — с гордостью оглядел всех Вячеслав. — Академик, а не попугай.
А попугай вдруг сказал еще:
— В Артек хочу! Мама, купи путевку!
Ребята хохотали и просили попугая повторить фразу. Звукооператор телевидения поднес к клетке микрофон, и говорящий попугай снова потребовал путевку в Артек. Потом совсем непохожим голосом сказал:
— Я постар-раюсь, я по-стар-раюсь!
Задернув шелковую шторку, Вячеслав сообщил операторам, что попугай устал.
Я подошел к нему.
— Послушай, Громов, здорово тебя Альфред копирует…
— Почему меня? Мало ли от кого он эти слова слышал!
— Нет, Вячеслав, — сказал я ему. — Птицы врать не умеют.
А через некоторое время в школу пришел Михаил Громов, старший брат Вячеслава. Он сказал, что видел передачу и ему есть что добавить к эпизоду с попугаем. Работники телевидения в это время собирали аппаратуру, сматывали кабель и упаковывали камеры. Они окружили Михаила и попросили рассказать им все поподробнее. Михаил вытащил из портфеля какой-то рисунок. Заметив это, Вячеслав немедленно удалился из зала, таща за собой клетку с попугаем. Кто-то из ребят подошел и спросил у режиссера:
— Что, будет продолжение?
К моему удивлению, режиссер телевидения ответил:
— Будет, обязательно будет. В следующую пятницу, в 17.30. — И вместе с братом Вячеслава работники телевидения укатили в большом желто-красном автобусе.
«Что за продолжение истории с попугаем? Что за рисунок был в руках Михаила Громова и почему, увидев его, Вячеслав вместе со своим дрессированным попугаем выскочил из зала? Наверное, это карикатура на Вячеслава, — подумал я и решил: — Ничего, ждать осталось недолго».
В пятницу ровно в 17.30 на голубом экране появился Вячеслав Громов. Мы сразу даже не поняли; что кто-то другой играет его роль, настолько мальчишка на экране был похож на нашего Вячика!
Пьеса называлась:
Золотая рыбка
Невыдуманная история из жизни Вячеслава Громова
На сцене комната и кухня. В комнате стол, два кресла. На окне аквариум, на книжном шкафу клетка с попугаем.