Отчетный период
Шрифт:
Подлесок слева от дороги обрывался, образовывая проплешину, за которой уже начинался самый что ни на есть настоящий Лес. С могучими деревьями, переплетшимися кронами, со свисающими лианами и с густыми кустами непонятного вида. А прямо в центре проплешины, побитый пулями, растерявший все носовое остекление, стоял припавший на сломанную стойку шасси вертолет.
— Эти уроды сюда явно не на шашлыки выехали. Им майор нужен. А скорее, не сам майор, а информация. Не успели мы… — Ястреб выругался.
— Так это чего? Они знали про вертолет, что ли? — Сегодня с соображалкой у меня совсем туго было. Ястреб вскипел:
— Знали, не знали — я в душе не… догадываюсь! —
С проплешины мы ушли втроем. Если не считать майора с его драгоценным пакетом. Хотя если бы не поторопились, то и считать было бы некого. Майор крайне неудачно поймал грудью пулю и путешествовал на носилках. Без сознания. А жаль.
Жаль не потому, что он мужик, наверное, хороший. А потому, что, будь он в сознании, я бы у него поинтересовался: чего в нем такого важного, что рыночники, ушлепки, нам на хвост сели? Да так, что не стряхнешь.
Грузовик захватить мы не смогли. Мы вообще ничего не смогли, кроме как положить на этой долбаной проплешине всю группу. И расклад выходил тухлый. Впереди — байкеры, настроенные более чем серьезно, сзади — Лес, молчаливый, враждебный и опасный. В надежде, что кочевники отвалят от нас, мы выбрали Лес. Хотя выбирать нам, по большому счету, было и не из чего. Ага, отвалили. Как же…
Обычно трусоватые, ищущие легкой добычи, сейчас байкеры впились нам в загривок, как мутировавшие клещи буренке в вымя. Они не только напали на колонну, не только наплевали на то, что в случае неудачи все их поганое стойбище зачистят «крокодилами». Они шли за нами по Лесу! По Лесу, которого боялись, как черти — ладана.
Мы тоже боялись. Но у нас был приказ. А еще — у Ястреба, как оказалось, было зелье, что варят лесные жители. Я много раз про зелье это слышал, но никогда не подозревал, что оно у нас быть может. А оно — было. Перед тем как прорываться в Лес, сержант достал из «сидора» флягу и дал нам всем по очереди приложиться. Как ни странно, в этот раз меня не вырвало. Даже наоборот. Я почувствовал резкий прилив сил, а утреннее недомогание как рукой сняло. Напоили и майора, который к тому моменту, перевязанный и обколотый всем, что у нас было, в бессознанке лежал на носилках.
Может быть, виновато зелье, выпив которое мы почувствовали себя в безопасности, может, повлияли нервы и кочевники, висящие на хвосте. Не знаю. Но бдительность мы утратили. И когда с дерева на Бомбея рухнул паук, среагировать мы не успели. Тварь запустила хелицеры в шею бойцу и моментально впрыснула яд. Я только успел подскочить к товарищу и выстрелом из «Форта» сбить с него гадину. Но было поздно. Глаза Бомбея закатились, и он тяжело опустился на землю. Изо рта пошла зеленоватая слюна, а тело солдата сотрясали судороги. Я подумал, чего бы захотел от товарищей сам в подобной ситуации, присел, прижал ствол к виску бойца и нажал на спуск. Поднял голову, встретился взглядом с Ястребом. Он едва заметно кивнул, мол, все правильно сделал. Правильно-то оно правильно, только вот на душе кошки скребут.
Вдвоем стало сложнее. Хоть кочевники и отстали, времени на отдых не было. Весь разрыв — всего ничего. Да и эти несколько сотен метров нам подарил Мамалыга. Раненный в ногу пулеметчик остался у вертолета и еще несколько минут сдерживал наступающих, ведя такой интенсивный огонь, что байкеры не решались подходить ближе, искренне считая, что бой им дает все отделение.
Потом сзади послышался хлопок, и стрельба смолкла. Судя по всему, Мамалыга окончил свой последний бой. Пусть ему там будет хорошо. А нам
Удача сегодня была не на нашей стороне. Я даже не удивился, когда идущий впереди Ястреб вдруг по колено провалился в не замеченную им яму. Раздался отчетливый хруст, и лицо сержанта перекосилось от боли. Закусив перчатку, он повалился на бок и несколько секунд лежал неподвижно, лишь крепче сжимая зубы. После открыл аптечку и вкатил себе дозу обезболивающего. Потом поднял на меня глаза и спокойно сказал:
— Все, Ударник. Дальше ты идешь один.
Черт, ну я попал! Один бугай на носилках без сознания, второй — со сломанной ногой на траве лежит. На глаза навернулись злые, бессильные слезы.
— Давай-давай, боец! Не задерживайся. Навьючивай клиента на спину — и марш по маршруту! Я постараюсь выиграть тебе время.
Больше не глядя на меня, сержант перевернулся на живот и, хрипя от боли, пополз к большому бревну. Устроившись за ним, он разложил перед собой магазины, расстегнул гранатный подсумок и положил его под правую руку.
— Ты еще здесь? Вперед, рядовой! Шевели батонами! — Злой голос Ястреба срывался. Я нагнулся над майором.
— Черт, Яс, да на хрена он нам нужен? Может, он и не доживет до базы, елки зеленые! — Мне очень не хотелось оставлять Ястреба здесь. Майор — он чужой, как ни крути, а Ястреб, даром что сержант, — он однокашник мой. — Яс, давай мы пакет этот у него заберем. Я допру тебя…
— Разговорчики, боец! Вали давай! — оборвал меня командир. Но, видя, что я так и стою, продолжил более спокойным тоном: — Надо, Ударник! Во что бы то ни стало ты должен его дотащить до базы. Это важно. Это действительно очень важно. Давай, парень! Я надеюсь на тебя.
Что мне оставалось делать?
— Так, майор, ты как? Готов? Молчишь — значит, готов. Давай, дружище, погнали!
Я, как мог, аккуратно взвалил майора на плечи и двинулся вперед.
Лес замер. Как ни странно, но я свыкся с мыслью, что иду по самой чаще. Учитывая, что ранее я испытывал сильнейшие душевные терзания, даже просто находясь поблизости, это был явный прогресс. То ли организм устал бояться, то ли так действовало зелье, выданное Ястребом, но страх пропал. Осталась только адская усталость и тяжеленный майор на горбу. Хотелось воды. Постоянно возникало желание впиться губами в трубку гидратора и пить-пить-пить. Но я понимал, что делать этого нельзя. Оставшись без воды, долго не протяну. Иногда мне попадались ручьи, а в аптечке лежали обеззараживающие таблетки, но рисковать мне не хотелось. Не стоило забывать, что вокруг — Лес. Потому ручьи я использовал лишь для того, чтобы сбить врага со следа, и то крайне осторожно, внимательно глядя под ноги. Но вскоре и от этой идеи я отказался. Девяностокилограммовая туша, волокущая на плечах еще одну такую же, — это вам не Виннету Легкая Поступь. По моим следам и слепой пройдет, не напрягаясь, а учитывая, как четко идут байкеры, — среди них явно присутствуют уникумы, разбирающиеся не только в мотоциклах.
Два раза я останавливался, чтобы поставить растяжки, но, так и не услышав позади характерных хлопков, плюнул на это дело. Нечего кочевникам гранаты дарить. Перебьются, не маленькие, мне нужнее. Рано или поздно придется остановиться и принять бой. Потому как привалами мои кратковременные остановки назвать нельзя, и скоро я тупо свалюсь от усталости.
Бормоча под нос ругательства, я пер и пер вперед. Вдруг Лес стал реже, деревья расступились, и, проломившись через кусты, я в удивлении замер.