Отчетный период
Шрифт:
— Так что там, Эндрю? — доктор Торнтон, второй американец в группе, тоже подошел ближе, и теперь заглядывал через плечо Андрею.
Жан на протяжении всей экспедиции терялся в догадках, что заставило культурного и интеллигентного Торнтона присоединиться к их команде авантюристов. Доктора легче было представить в институтской аудитории, с указкой в руках, терпеливо разъясняющего сложный момент туповатым студентам, чем в мексиканских джунглях, с мачете в руках прорубающегося сквозь кустарник, и остервенело отбивающегося от бесчисленных насекомых.
— Здесь написано, что на головы дерзнувших войти сюда падет тяжкое проклятие, бла-бла-бла, дух их омертвеет, но плоть останется
Двухметровый русский с внешностью профессионального спортсмена, и тремя образованиями был еще одним ходячим парадоксом в их колоритной компании. Неизвестно, какой список был длиннее — языков и диалектов, включая умершие, которыми владел русский, или статей, по которым его разыскивали в половине стран мира. Светловолосый и сероглазый Андрей очень нравился женщинам, и не носил ни ушанки, ни валенок, чем неимоверно расстраивал Джоунси. На первых порах американец, в попытках самоутвердиться, беспрестанно задирал русского, расспрашивая его, умеет ли он играть на балалайке «Катюшу», и сколько водки пьет его ручной медведь. Сначала это всех веселило, вскоре надоело, а спустя какое-то время начало злить. Невозмутимый русский в ответ на выпады Джоунси только усмехался, и. подобно носорогу, продолжал ломиться сквозь джунгли. Так продолжалось до тех пор, пока янки не прошелся в сторону Сталина, Второй Мировой, и чего-то еще. Несколько расчетливых ударов под дых и по печени, плюс объяснение, что произойдет с «гребанным амером», если он не заткнется, произвели чудодейственный эффект. Джоунси отстал от русского, и все вздохнули с заметным облегчением.
— Эй, ну что там у вас? — над краем ямы показалось широкое черное лицо, обрамленное белыми дредами. Мармелад не распространялся, откуда он получил такую кличку, а остальным было, по большей части, плевать на это. Никто толком не понимал, какие обязанности в группе выполняет афроамериканец, но он мелькал то тут, то там, беспрестанно всем помогая и поднимая настроение беззлобными прибаутками, пер на себе двойной, а то и тройной груз, не гнушался любых поручений, и вскоре стало ясно, что без чернокожего растамана всем было бы гораздо сложнее.
— Мы нашли вход, — поднял голову доктор Торнтон. — Зови мисс Мэри, и будем вскрывать.
Африканец широко улыбнулся, показал оттопыренный большой палец, и исчез.
— Обезьяна, — зло сплюнул на землю Джоунси. Торнтон лишь неодобрительно взглянул на него, и осуждающе покачал головой. Затем его взгляд снова обратился к каменной плите. Их цель — за ней, и от того, не ошиблись ли они в прочтении старых манускриптов, зависит их будущее благосостояние, а может — и жизни.
***
Каменная плита со скрежетом отъехала в сторону. Жан выдохнул, и повернулся к остальным.
— Это оказалось несколько сложнее банковского сейфа, — севшим голосом проговорил француз.
Мармелад фыркнул, русский широко улыбнулся, а гориллоподобный Джоунси лишь скривился.
— Я вообще не понимаю, зачем мы с собой тащим медвежатника. Рванули бы дверь, и всех дел. Сигнализация не сработает, копы не приедут. А так тащи его, еще и делись с ним…
— Джоунси, заткнись. Была бы в твоей обезьяньей голове хоть капля мозгов, ты бы так не говорил, — тихий, мелодичный и слегка насмешливый голос подействовал на головореза, подобно удару кнута. Он как-то весь сразу сдулся и попытался стать как можно незаметнее. Между тем
— Древние майя были очень изобретательными. Если бы ты просто взорвал дверь, то, в лучшем случае, мы бы ничего там не нашли бы, потому что пещеру просто завалило бы, а в худшем — мы сами куда-нибудь провалились, или еще что, не лишенное приятности. Но благодаря мсье Жану, мы имеем возможность спокойно войти и так же спокойно выйти, взяв то, что нам нужно. Спасибо, Жан.
На пятачок перед распахнутым зевом пещеры, вышла, наконец, обладательница голоса. Мисс Мэри была миниатюрной блондинкой, и даже при своем росте в пять, с небольшим, футов, производила просто сногсшибательный эффект. Из всех членов экспедиции, только легкомысленный Мармелад не пускал слюни в ее сторону. Даже доктор Торнтон, единственный, кого женские прелести не должны были интересовать, в силу возраста, нет-нет, да и поглядывал на нее. Высокая, упругая грудь, подкачанная попка, и длинные, загорелые ноги не могли не приковывать взгляд. За стеклами больших, в половину лица, зеркальных очков прятались влажные голубые глаза, в которых легко можно было утонуть, как в омуте. Однако подкатывать к ней никто не пытался.
Мисс Мэри представляла заказчика, и выступала их нанимателем. В самом начале знакомства, еще в отеле, к ней попробовал подъехать русский, уверенный в своей неотразимости, но ствол девятимиллиметровой «Беретты», приставленный к его причиндалам и резкая боль в руке, которой он попытался погладить ее волосы, быстро сказали ему о том, что мисс Мэри не спешит в объятия к мачо. После этого попыток никто не предпринимал.
— Ладно, ребята, хватит стоять, — вновь раздавшийся голос блондинки вывел их из легкого оцепенения, вызванного ее эффектным появлением. — Давайте достанем эту штуку, и поскорее свалим отсюда. Я просто мечтаю о холодном душе.
Члены экспедиции зашевелились. Джоунси, на котором лежала роль охранника группы, стряхнул с плеча короткий бельгийский автомат, щелкнул кнопкой тактического фонаря, и двинулся было внутрь пещеры. Однако Жан, придержавший его за плечо, не дал ему туда войти.
— Ты чего, лягушатник? Клешни убери! — взгляд громилы прямо-таки сочился презрением и злобой.
— Ты на тот свет спешишь? Слышал же, что мисс Мэри сказала! Эти хитрозадые индейцы могли придумать что-нибудь занимательное и для тех, кто вошел по правилам. Погоди.
Француз выступил вперед, порылся в рюкзаке, достал компактный газоанализатор, и пару химических фонарей. Ловко переломил трубки, встряхнул, и, подождав пару секунд, бросил их в темноту пещеры. После этого он щелкнул чем-то, и из газоанализатора выскользнула телескопическая штанга.
— Ты всегда такой продуманный? — глаза Джоунси были презрительно сощурены. Всем своим видом он показывал, как он относится к подобным предосторожностям.
— Нет, только когда от меня зависят жизни других, — спокойно ответил француз, и, подойдя к проему, сунул в него прибор.
Еще пара щелчков — и штанга из углепластика выдвинулась на максимальную длину. В сумраке пещеры, освещаемом зеленым, призрачным светом химических фонарей, было видно, как лампочка на приборе, помигав зловеще-красным светом, сменила его на спокойный зеленый. Прибор коротко пискнул, и Жан стал складывать штангу.
— Чисто, — коротко бросил он, и, подхватив прислоненный к камню посох, двинулся вперед.
— Да какого… — Джоунси прямо захлебнулся злобой, но поймав предостерегающий взгляд мисс Мэри, проглотил готовящиеся вырваться слова, и, насупившись, побрел в сторону. Поднявшись из небольшого овражка, в котором располагалась пещера, он присел на колено, и стал оглядывать окрестности.