Отчетный период
Шрифт:
В комнату буквально ввалился Торнтон. Пожилой профессор был неестественно бледен, а его расширенные зрачки бегали, будто не в силах сфокусироваться.
— Закрывайте! — прохрипел Док, и в этот момент в дверь снова что-то ударилось, ручка выскочила из вмиг вспотевшей руки медвежатника, и Жан увидел то, что так напугало Дока.
За дверью была мисс Мэри. С перекошенным от ярости лицом, со спутавшимися прекрасными волосами. С оскаленным, окровавленным ртом и абсолютно черными зрачками.
— Стреляй, Жан! — несолидно взвизгнул профессор.
А Жан застыл. Он стоял и смотрел, как нечто, не бывшее более аккуратной и опрятной блондинкой, готовится к прыжку. Прыжку, который закончится для него, Жана, вполне однозначно. Его смертью.
Жан почувствовал, как его кто-то дергает за рубашку, и повалился на спину. Больно ударился плечом, пистолет, выпав из расслабленной руки, завалился куда-то под кровать. Распрямившаяся в зверином прыжке девушка пролетела над ним, и с кошачьей грацией приземлилась на все четыре конечности на прикроватной тумбочке. Неуловимым движением изогнула тело, и снова оказалась лицом к Жану. Из ее горла вырвался невнятный хрип, и Жан сглотнул. Сейчас она опять прыгнет.
И она прыгнула.
А его снова кто-то дернул за рубашку, рывком вытаскивая из номера.
Раздавшийся над ухом грохот на несколько мгновений оглушил Жана. Миниатюрную блондинку, встретившуюся в воздухе с зарядом крупной дроби, буквально разорвало пополам, и впечатало в стену. Оставив кровавую полосу на ней, ошметки мисс Мэри сползли на пол…
… и зашевелились.
Жан сглотнул. Этого просто не могло быть! Выстрел практически в упор разворотил преобразившейся мисс Мэри грудную клетку. В огромной дыре были видны осколки позвоночника.
Но она пыталась ползти к Жану.
Растрепанный Мармелад, стоящий над французом, передернул затвор дробовика, досылая патрон, сделал два быстрых шага вперед, и, уперев ствол в голову захрипевшей блондинке, нажал на спуск.
В замкнутом пространстве небольшой комнаты новый выстрел из дробовика произвел эффект разорвавшейся бомбы. По ушам больно ударило, а голова мисс Мэри лопнула, подобно спелому арбузу. Во все стороны полетели ошметки. Мармелад, перед выстрелом отвернувший голову в сторону и зачем-то прикрывший ее полой цветастой гавайки, подскочил к Жану.
— Ты целый? Она тебя не зацепила?
— Нет. Хотя, по-видимому, собиралась, — выдавил из себя Жан.
— Меня зацепила, — послышалось из угла. Мармелад моментально развернулся, вскидывая дробовик, и досылая патрон.
— Встать! Быстро! К стене отойди! Подними глаза! В глаза мне смотри! Ну!
— Эй-эй, потише, парень! Это же Док! — Жан поднялся, и попытался встать между растаманом и перепуганным Торнтоном.
— Пока еще Док, — мрачно проговорил Мармелад. — Но ненадолго.
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? И куда делся старик? — Жан, наконец, нащупал в кармане смятую пачку, и, выудив из нее сигарету, засунул ее в рот. В другом кармане нашел зажигалку. Прикурил, и. выпустив дым, уселся на кровать.
Док стоял в углу комнаты, зажимая порванное плечо, и морщась от боли.
— Ад, — коротко ответил растаман, не опуская ствол, и неотрывно глядя на Дока.
— Э-э-э… Мармелад, подождите немного. У меня еще есть немного времени до трансформации, как я понимаю, — выдавил из себя профессор
— Какой еще трансформации? — Жан снова вскочил с кровати, и шагнул было к Торнтону, но Мармелад грубо толкнул его в плечо, заставив снова сесть на кровать.
— Да что тут происходит, в конце концов? — психанул француз.
— Давайте я постараюсь объяснить, — тихо проговорил Док. — По крайней мере, так, как это понял я.
— Попробуй, — Жан еще никогда не видел растамана таким серьезным.
— В общем, когда произошла вся эта история с Андреем, я, как и все, почувствовал себя несколько удрученным. Отправился в бар, но понял, что пить не хочу. И я пошел к себе в номер. Я набрал с собой в дорогу много манускриптов про эти места, а когда работал над расшифровкой карты, что дала мисс Мэри, воспользовался закрытыми научными библиотеками. Только не спрашивайте меня, откуда у меня доступ к ним. Так вот, вернувшись в номер, и начав рыться в скачанном хламе, я случайно наткнулся на интересную информацию. Понимаете, мне все не давала покоя та стена, которую мы видели в склепе. Ну, и я начал рыть в этом направлении. Дело в том, что ацтеки очень редко использовали фантазию в своем искусстве. Обычно все росписи, или картины рассказывают о каких-либо событиях. Выяснилось, что эта картина — не исключение.
В своем стремлении обратить языческий народ ацтеков в христианство, конкистадоры не останавливались ни перед чем. В своем благородном порыве они истребили практически все коренное население Юкатана. Часть майя принимали веру захватчиков, чтобы сохранить себе жизнь, но были и такие, кто готов был сражаться до последней капли крови.
Согласно преданию, несколько ацтекских племен отступили в горы, взяли контроль над узкими ущельями и успешно отбивала атаки наемного сброда со всего света, гордо величающего себя конкистадорами. Но даже в горах силы были неравными. День ото дня защитников становилось все меньше. И тогда на совете старейшин было принято решение похоронить себя вместе с врагами. В легенде говорится, что сильнейшие из жрецов совершили запретный ритуал, призывающий бога смерти Миклантекутли. На алтарь горной пирамиды были брошены все женщины и дети, и бог откликнулся. Он послал своего эмиссара, древнего демона, владыку мертвой плоти. Эта ночь стала последней для конкистадоров, запертых в узких ущельях с помощью направленных камнепадов… и для остатков племени майя. Те немногие, кому удалось пережить эту ночь, рассказывали о ней с ужасом. Мертвые поднялись на защиту земли ацтеков, но, убивая, они не щадили никого. Их жертвы примкнули к ужасному воинству, и к утру в горах осталась лишь кучка выживших. Только теперь они поняли, что натворили. Полчища мертвых явившихся якобы для защиты древних земель, на самом деле преследовали совсем другую цель. Умирающий жрец поведал нескольким аборигенам, и десятку примкнувшим к ним в борьбе с ожившими мертвецами, конкистадоров подробности ритуала, запечатывающего путь в царство мертвых. Но провести его мог только чистый душой отважный воин. Им оказался твой, Жан, соотечественник, наемник по имени Бернар Партье, впоследствии названный ацтеками в своих преданиях Яотлом, или Воином.
Мармелад с Жаном одновременно вздрогнули.
— Как?
— Да. Именно его череп мы добыли для мисс Мэри… и, я думаю, открыли этим проход в царство мертвых. По крайней мере, иначе я никак не могу объяснить то, что сейчас происходит.
Вспомнив клубы черного дыма, опутавшего русского, когда тот взял череп, Жан сглотнул.
— Картина, которую мы видели над алтарем, описывает последний бой Яотла, — продолжал между тем Торнтон. — А сам алтарь… Ритуал должен был проводиться на вершине той самой пирамиды, где жрецы призывали Миклантекутли, там, где открылась щель между мирами. Яотл, или Бернар Партье, смог, невзирая на полчища мертвых, взобраться на вершину, и провести ритуал. Пирамида рухнула, и ушла под землю.
Так вот. Алтарь, с которого мы взяли череп — это вершина пирамиды, погребенной под тоннами земли. А череп принадлежит самому Яотлу. Юный ученик жреца завершил ритуал, заговорив череп Бернара, и водрузил его на алтарь, окончательно запечатав этим проход. Так Бернар Партье, французский наемник, стал сначала Яотлом, а потом — Стражем, стерегущим проход между мирами, — Док откашлялся, сплюнул густую слюну, и невесело улыбнулся. — Вот такие дела, ребята.
— Вы это что, серьезно сейчас, что ли? — Жан ошеломленно смотрел на товарищей. — «Проход между мирами», «Царство мертвых», «Ожившие мертвецы»? Вы чего?