Оtцы и деtи
Шрифт:
– Вы сами все видели. – Феня опустила глаза. – Он меня целовал, а я… Нет, чтобы оттолкнуть, обругать его, сидела и позволяла ему все.
– Ничего удивительного, – пожал плечами Павел Петрович. – Евгений, как бы это выразиться? – Он кашлянул. – Мужчина с харизмой.
– Что это такое – «харизма»? – иcподлобья посмотрела на него Феня.
– Он нравится женщинам и легко добивается от них взаимности.
– Хорошо, что он уехал, – вздохнула Феня, но Павел Петрович уловил в ее голосе сожаление.
– Ты просто еще неопытная в таких делах. – Он взял ее руку и поднес
– Да вы что! – Феня в ужасе вырвала руку. – Что это вы делаете, Павел Петрович!
– Не надо меня бояться. – Он с нежностью привлек Феню к себе. – Евгений не один такой на свете. Если тебе нравится получать от любви удовольствие, я тебя научу, как это сделать…
– С ума сошли! – сердито оттолкнула его Феня. – Да я лучше крысу съем! Идите вон к своим проституткам! – без обиняков заявила она. – К манделям своим! Одна, вон, уже приезжала! Вся такая… – Феня руками показала, какая Нета. – Чуть в гостиной не разлеглась: нате, вот она я! Вот к ней и идите! А в мою жизнь не лезьте, понятно? Чему надо, меня Коля научит. Я для того и живу, чтобы ему нравиться, а не вам! – выпалила Феня и почти побежала к дому, прижимая к груди срезанные розы.
Растерявшийся Павел Петрович так и стоял рядом с клумбой. Потом посмотрел на садовые ножницы, лежащие в двух шагах, и с недоумением подумал: «Ножницы? Зачем?»
И невесело рассмеялся.
– Да… Пассаж… – сказал он вслух. – Как в плохом романе. Она к нему, а он ко мне.
«Что ж, – подумал он, вспоминая Фенины слова, – красивая ведь девка эта Анна Локтева. Чем везти такую же из Москвы… Время сэкономлю».
…Нета в это время одна в огромном доме места себе не находила от злости и отчаяния. И сама не понимала, что с ней происходит? Ей нужны деньги? Кирсанов их даст! Он же сказал, что торговаться не станет. У Павла Петровича наверняка есть недвижимость за границей, вилла где-нибудь в Италии. Или во Франции. Отчего бы не пожить там на правах его родственницы? Он прямо сказал: можно и по частям. Ежемесячные выплаты, нечто вроде стипендии.
«Тоже мне, студентка», – усмехнулась Нета. «Не-ет, мне не деньги его нужны. Мне нужен он сам». Все ее прежние штучки не действовали. Павел Петрович видел на несколько ходов вперед, она еще и подумать не успевала, а он уже знал, о чем именно она подумает. Нете стало страшно. Она ничего не могла сделать. Ну, абсолютно ничего!
Поехать к нему? Он сказал, что хочет видеть ее лишь затем, чтобы услышать, на каких условиях она согласна оставить их всех в покое. Его, Аркадия, Катю… Сестру с ее мужем – пожалуйста! Но Павла Петровича? Как так: оставить?!
«Поеду!» – решилась Нета. И позвонила сестре.
– Ну, как ты там, котенок? – промурлыкала она. – Справляешься?
– У меня все хорошо! – радостно сказала Катя.
– Так хорошо, что про сестренку забыла? – ласково попеняла ей Нета.
– Что ты! – Кате стало
– А я тебя. Я приеду сегодня вечером, – небрежно сказала Нета. – Как там? Все в сборе?
– Да. Никто никуда не уехал. Ты хочешь знать, здесь ли еще Павел Петрович? – догадалась Катя. – Он здесь.
Любовь сделала ее проницательной. Одно любящее сердце безошибочно находило, где бьется такое же любящее сердце. Кате было до слез жалко сестру. Ну, не надо было этого делать! Ехать к нему, говорить с ним. И сейчас не надо. Все равно ничего не выйдет.
– Тогда до встречи, – сказала Нета и дала отбой.
«Все равно поеду! – решила она. – Если он может читать мои мысли, так пусть прочитает!»
Она не стала наряжаться, как в прошлый раз. Все равно не действует. Джинсы, футболка, простые, удобные босоножки. Долго стояла перед зеркалом, разглядывая себя. Вроде бы ничего не изменилось. Все такая же красивая. Непонятно, чего ему надо?
На этот раз ворота открыл Аркадий.
– Привет, – сказал он, как показалось Нете, виновато. И торопливо отвел глаза.
«Неужели все уже знают?! – разозлилась она. – Что я навязывалась Кирсанову, а он меня отшил. Да нет, он не мог им всем рассказать. Он не такой. Дура! Да по моему лицу все видно!»
– Проходи в дом, – пригласил Аркадий. – Все на веранде, чай пьют.
Когда Нета появилась на веранде, там наступила гробовая тишина. Нете показалось, что это длилось вечность. Павел Петрович сидел к Нете вполоборота, и она видела только его. Его лицо, как ей показалось, усталое, прядь волос, упавшую на лоб, безупречный профиль. Кирсанов хмурился и смотрел в планшет, лежащий перед ним на столе.
– Здравствуйте! – громко сказала Нета. – Приятного всем аппетита. Катя, ты разве не сказала, что я приеду?
Павел Петрович поднял голову и посмотрел на нее. С их встречи что-то в его взгляде изменилось. Нета вспыхнула от радости.
– Сестренка! – спохватилась Катя и вскочила. – Ну, конечно, я всем сказала, что жду тебя! И послала Аркашу открыть ворота!
– Проходите, садитесь, – засуетилась Феня. – Вон, рядом с Павлом Петровичем есть местечко! Я вам, Анна, комнату уже приготовила. На первом этаже.
«Вот хитрюга! – хмыкнул ПП. – Так и хочет спихнуть меня кому-нибудь!» Его это даже забавляло. Он подвинулся, чтобы Нета могла свободно усесться на диване.
С ее приездом разговор не клеился. Все знали, что Нета не сильна ни в музыке, ни в литературе. А ведь Анечка Локтева получила хорошее образование, в детстве так же, как и Катя, много и охотно читала, увлекалась классической музыкой, но со временем единственным ее чтением стали глянцевые журналы, а к музыке она остыла вообще. Нету целиком поглотила забота о собственной внешности, постоянное ее усовершенствование и украшение. Осталась только хорошая, грамотная речь, можно даже сказать, литературная, и то в моменты волнения Нета срывалась и говорила, как какая-нибудь базарная торговка. Она и была торговкой по сути своей, выгодно продавала свое общество и красоту, если дело до этого доходило и цена устраивала.