Отцы-основатели
Шрифт:
– Лучше мучить, – обреченно вздохнула Мани, а Ваулэ-Валя только скромно кивнула головой, давая шаману Петровичу свое согласие.
Впрочем, пока их мучить никто не собирался, просто их тоже вымыли с ног до головы, как и всех прочих, после чего в бане мытье, как таковое закончилось и начались развлечения. Ляля принесла из предбанника несколько березовых и дубовых веников, бросила их в шайку и ковшом набрала в последнюю кипятка из ванны. Пока Ляля возилась с вениками Сергей Петрович набрал полный ковш воды и сделав полшага в сторону, чтобы не попасть под выхлоп, плеснул эту воду на раскаленную каменку. У женщин разом перехватило дыхание, их будто ударили горячим кулаком в грудь и живот. Не успели жены и невесты Петровича
Потом, место Алохэ-Анны заняла Фэра, после нее Илин, а вот когда увлекшиеся банными процедурами домашние Сергея Петровича собрались полосовать вениками Лялю, которой на третьем месяце еще пока можно было все, в этот момент в предбаннике раздался шорох и шушуканье, потом дверь туда приоткрылась и на пороге появились пятеро полностью обнаженных юных хулиганок, как раз задумавших предложить себя Сергею Петровичу. И смех и грех. Картина маслом – пролетела птица Обломинго.
Не успел Сергей Петрович раскрыть рот и грозно спросить, – «Чего вам тут надобно, девки?» – как вдруг, все пятеро разом взмолились нечеловеческими голосами, перебивая друг друга, – Ну возьмите, меня замуж, шаман Петрович, я вам очень сильно пригожусь. Я красивая, молодая и сильная, буду любить вас горячо и страстно. Ну возьмите меня, пожалуйста!
Сказать что шаман Петрович обалдел это ничего не сказать. Собирался, понимаешь, заняться любовью со своими женами, вымыл их для этого, отпарил паром, обработал веником и только-только приготовился употреблять с ними сладкое, как тут вламывается группа несовершеннолетних сцыкушек, лет по четырнадцать-пятнадцать от роду и требует к себе такого же непосредственного внимания.
– Значит так, девушки, – немного рассерженно сказал Сергей Петрович, хотя в душе эта ситуация его потешала, – Вы же знаете, что в нашем клане прежде чем женщина предложит себя в жены мужчине и наоборот, на это должно быть дано разрешение Мудрой женщины и одобрение женсовета. Есть у вас такое разрешение и такое одобрение? Я вижу, что нет. Тогда идите и без разрешения ко мне больше не приходите. И запомните мои слова – тот кто рвет с яблони незрелые яблоки для того чтобы их съесть, тот дурак, потому что от них обязательно будет болеть живот. А тот кто рвет их ради забавы, не собираясь съедать, тот просто подлец, потому что позднее мешает людям насладиться вкусом и ароматом спелых яблок. На этом все, девочки – до свиданья!
– Но, Петрович, – проныла Сэти, как самая главная заводила, – мы все тебя любить и хотеть за тебя замуж, честно, честно. Ты такой красивый, сильный, умный и добрый. А за других мужчин мы замуж не хотеть. Тот молодой, который Серега, хотеть меня щупать, но я стукнуть ему в глаз и сказать что буду жаловаться его начальник главный охотник Андрей Викторович. Тогда он уходить и больше не возвращаться. Ну, пожалуйста, ты взять нас своя женщина! Вот как Ляля, как Фэра, как Алохэ-Анна, как Илин. Мы красивый. Мы сильный. Мы умный. Мы ласковый. Мы тебе все делать.
Вот и смех и грех, пристали как банный лист, что не отдерешь. Петрович окинул свое обнаженное тело придирчивым взглядом. Не Аполлон, конечно, но накопленный в плавании жирок за два с половиной месяца совершенно ушел, оставив подтянутый живот, довольно широкие плечи, и сильные руки без которых не поработаешь с инструментом. Ноги правда подкачали, но ему на большие расстояния ходить и не надо, не кривые, не тонкие как палочки, и то ладно. Правда немного волосатые, но это приемлемо, по крайней мере женам нравится, вон трутся возле него все четверо как кошки.
Потом Петрович посмотрел на нахалок, посмевших так нагло и так самовольно вмешаться в расписанную лет на пять вперед брачную политику. И как назло девки-то они все перспективные, спортсменки, комсомолки, передовички производства, да и просто красавицы и что ты хочешь делать, но хотят они за него замуж и все. Кстати, теперь понятно на какой сук ночью напоролся Серега и чему так ехидно улыбается Катька. Нет, наказывать девок нельзя ни в коем случае. Будет только хуже. Но и замуж их тоже сейчас брать никак нельзя, тогда рухнут все с таким трудом установленные барьеры. Да и замужество это будет очень ненадолго, потому что не пройдет и года и по местной статистике придется хоронить как минимум двоих из этой пятерки. Витальевна его убьет, тем более что на всех пятерых у Петровича уже есть некие далеко идущие планы, только дайте закончить с лихорадкой подготовки к зиме и посадить детишек за парты. Но что делать с ними прямо сейчас?
– Знаешь, Петрович, – вдруг сказала Фэра, – это очень хороший-хороший девочка. Но ты говорить, что мы теперь жить долго-долго и тогда им рано быть твоя женщина. Тогда ты давать им обещаний, как маленький Антоша давать обещаний свой девочка. Две зимы, три зимы обещаний, потом он стать твой женщина, если не думать про другой…
Сергей Петрович немного подумал, а потом кивнул.
– Да, девочки, – сказал он, – вы согласны с моей женой Фэрой? По другому все равно никак не получится, потому что вы еще слишком маленькие и Марина Витальевна не разрешит вам стать моими женами.
– Да, – закричали все пятеро, – мы согласна, мы очень согласна дать обещаний. Ну, пожалуйста, Петрович. Делай так.
– Хорошо, – сказал Сергей Петрович, – а теперь идите и никому не говорите, что вы здесь были, а то у меня будет много-много головной боли.
– Погодить Петрович, – неожиданно сказала Фэра, – этот негодяйка обязательно надо наказать. Пусть он ложится сюда, а мы с Анна будем их мучить, как ты с Ляля мучить нас. Пусть они знать, что такое быть женщина шамана Петрович и не хотеть больше в наш семья. Потом он идти спать, а мы делать тут сладкое. Сэти, плохой девочка, идти и ложиться сюда, или идти прочь и больше никогда не приходить к нас…
Ну куда девки денутся голые из бани и пошли и легли и были хорошенько пропарены, отхлестаны вениками, напоены настоем из трав, совместное творчество Фэры и Марины Витальевны, и отправлены в казарму спать, потому что было уже поздно, а семья Сергея Петровича наконец-то предалась самым главным банным развлечениям, в надежде на то, что их больше никто не побеспокоит.
Вот так закончился первый банный день в клане Огня. На будущее, вожди решили, что поскольку баня маленькая а попариться вволю и не торопясь хочется всем, то у каждой из шести семей будет свой день недели, а воскресенье будет отдано детям, незамужним девушкам и «семейству» Антона-младшего.
10 сентября 1-го года Миссии. Воскресенье. Пристань Дома на Холме.
Проснувшись утром, Сергей Петрович обнаружил, что температура за ночь упала ниже нуля, в лужицах под ногами похрустывает ледок, а в атмосфере при ясной погоде, осложненной незначительной дымкой, господствует ледяной пронизывающий северный ветер, доносящий даже далеко на юг холодное дыхание Великого ледника.
– Первый привет от Снежной Королевы, – подумал Петрович, – однако, здравствуйте, сударыня Зима. Вовремя мы одели наших черненьких во все теплое – судя по всему, в ближайшее время ждут нас новые климатические испытания. И хоть шалаши-вигвамы всем хороши – и ветром не продуваются из-за кожаной покрышки, и тепло неплохо держат – но все же они не годятся для по-настоящему холодной погоды – пора-пора, давно пора принимать в эксплуатацию общежитие, а то мы здесь все в скорости померзнем, хоть просись к девкам в казарму на постой…