Отцы
Шрифт:
– Ты прямо в своем бальном платье принцессы путешествуешь по волшебной стране? – спросила ты куклу.
– Нет, конечно, – простодушно отвечала мама голосом куклы. – Я переодеваюсь в джинсы и майку, кладу вещи в рюкзак…
– Мама, – ты вдруг прервала игру с той серьезностью, с которой биржевые игроки фиксируют прибыль, – надо купить Раэлле джинсы, майку и рюкзак.
На следующий день вы с мамой опять пошли в детский магазин покупать кукле майку, джинсы и рюкзак. Вернулись обе очень довольные: кроме джинсов, майки и целого вороха кукольной одежды на все случаи жизни, вы купили еще вторую куклу Барби, которая была ветеринар, одета была ветеринаром и обладала множеством приличных ветеринару аксессуаров. На коробке было написано, что куклу-ветеринара зовут Флорена.
– Если Пегасиха Фертяга заболеет, – пояснила ты, – Флорена будет ее лечить.
С этого самого дня в жизни Пегасихи Фертяги началась черная полоса. С утра и до вечера Пегасиха то и дело убегала со двора, а несчастная ее хозяйка Раэлла Пегасиху искала, сбиваясь с ног. Надо ли говорить, что Пегасиха находилась, как правило, где-нибудь в диких скалах, сооруженных из диванных подушек. И, разумеется, Пегасиха лежала на самом дне самой глубокой пропасти со сломанными ногами, так что приходилось кукле Раэлле бежать за куклой Флореной, чтобы та тащилась в горы со всем своим ветеринарным скарбом лечить раненую Пегасиху. В общем, это был ужас. Причем сложность переломов с каждым разом возрастала, и ветеринар Флорена твоим голосом неоднократно уже заявляла, что перелом сложный, не может быть вылечен простым наложением лангеты и требует волшебства. Кукла Раэлла, выучившаяся в школе волшебников, регулярно применяла волшебство.
Однажды ты сказала мне:
– Папа, Раэлле не хватает волшебных сил, чтобы вылечить Фертягу.
– Ну, может быть, Раэлла еще поучится в своей школе волшебников, Варенька?
– Нет, дело не в этом, папа. – На твоем лице появилось специальное выражение, называвшееся в нашей семье «раскрутить отца». – Раэлле не хватает волшебства, потому что у нее нету волшебной палочки.
На следующий день мы с тобой пошли в магазин покупать кукле волшебную палочку, каковые палочки ты, опять же, видела в телевизионной рекламе. В тот день я решил, что если встречу кого-нибудь из маркетологов, продвигающих на рынке кукол Барби, то непременно побью этого человека, если он мужчина, а если она женщина, то я на нее хотя бы страшно наору, потому что нельзя так эксплуатировать мои отцовские чувства. Вожделенная волшебная палочка отдельно не продавалась. Она продавалась только вместе с новой куклой Барби, которую мы вроде бы не собирались покупать.
Это было жестоко, в конце концов. Я считаю, что, если нам с дочкой нужна волшебная палочка, мы должны иметь возможность пойти в магазин и купить волшебную палочку, не покупая ради палочки еще и куклу. Ведь если, например, я хочу, чтобы у меня жена ходила в короткой юбке, не может же быть такого, чтобы юбки в магазине продавались только в наборе с новой женой.
Новая кукла с волшебной палочкой принесла в дом раздор. У куклы на коробке было написано, что зовут ее Аника, и нарисовано было, что это именно она скачет верхом на Пегасе, а вовсе не Раэлла. Ты решила восстановить справедливость. В первый же вечер увела у куклы Раэллы Пегасиху Фертягу и отдала кукле Анике.
– А как же Раэлла? – воскликнула мама, которую, кажется, черт за язык тянул. – Как же Раэлла без Пегасихи? Раэлла же любит ее? Раэлла же столько раз спасала Пегасиху? А теперь что же, пришла Аника и увела у Раэллы лошадь?
Ты расплакалась. Поплакала немного в ответ на мамину реплику. Потом поплакала еще за ужином, не в силах найти справедливого решения по делу о спорной Пегасихе. И еще поплакала в постели, укладываясь спать.
– Мама, – говорила ты, укутываясь одеялом. – Ты не обижайся за Раэллу, что я отняла у нее Фертягу и отдала Анике. Я что-нибудь за ночь обязательно придумаю.
Наутро ты придумала. Видимо, думала всю ночь, потому что, едва встав, еще до завтрака и умывания, ты побежала устраивать Раэлле и Анике общий дом на пианино.
– Я все знаю, мамочка, – ты ликовала. – Я теперь знаю, что Раэлла и Аника сестры и у них одна на двоих общая лошадь. Мы же с Васей, например, брат и сестра, и у нас же есть одна на двоих общая собака.
50
Ты отчетливо взрослела. Признаюсь, мне было трудно это принять. Однажды ты даже почти отказалась идти на день рождения к дружественному мальчику Феде. Во-первых, Феде исполнялось всего три года, а тебе было пять с половиной, и ты не слишком понимала, в какие с Федей можно играть игры. Во-вторых, день рождения устраивался в ресторанчике «Улица ОГИ», где нарочно, по-моему, ради привлечения интеллигентной публики, заведена была невкусная еда, нерасторопные официанты и неуютный интерьер, а ты еще не знала, что являешься девочкой из интеллигентной семьи, и поэтому тебе не нравился этот ресторанчик. В-третьих…
Одним словом, ты выдвигала много аргументов против похода на день рождения к другу Феде, и нам с мамой пришлось напрячь фантазию, выдумывая контраргументы. Не могли же мы, честное слово, не пойти на день рождения к Феде, он же сын наших друзей.
В качестве первого контраргумента мы предложили тебе посетить универмаг «Детский мир». Мы весьма прозрачно намекнули тебе, что без повода неизвестно еще когда пойдем в этот, черт бы его побрал, склад детских мечтаний, но раз уж надо купить подарок Феде, то мы волей-неволей окажемся в «Детском мире» и, оказавшись там, купим заодно соску для куклы, погладим по голове говорящего плюшевого щенка, посмотрим аквариумных рыбок…
– …И пойдем на третий этаж… – таинственно прошептала ты.
– Ну и на третий этаж пойдем, если хочешь, – согласился я, понятия не имея, что там такого прекрасного на третьем этаже.
В назначенную субботу утром мы пришли в «Детский мир», купили подарок Феде, посмотрели аквариумных рыбок, погладили по голове говорящего щенка, и, когда мама отправилась купить еще что-то сугубо хозяйственное, ты прошептала заговорщически:
– Ну, теперь пойдем на третий этаж.
Взяла меня за руку и решительно повела к лестнице.
– Можно на эскалаторе подняться, Варь, – сказал я.
Я, честно говоря, не любил эту лестницу в «Детском мире». Не знаю, сохранилась ли она теперь. А тогда лестница была с выщербленными ступенями и походила на лестницы из кошмарных снов. Ее пролеты жались к стенам так, что посередине между пролетами оставался широкий колодец, в который мне с моим генетическим страхом высоты невозможно было смотреть.
– Нет, мы пойдем по лестнице, – настаивала ты и, крепко сжимая мою руку, тащила меня.
Пришлось идти. Мы поднялись до третьего этажа, развернулись на лестничной площадке и сразу же, не заходя даже в торговый зал, устремились по лестнице обратно.
– Варя, – сказал я, стараясь не смотреть вниз, – зачем же мы тащились по этой лестнице на третий этаж, если даже не посмотрели на третьем этаже никакого товара?
– Папа, – ты решительно шагала вниз по лестнице, сжимая мне руку до белизны пальцев, – мы ходим по этой лестнице, чтобы бояться. Это очень страшная лестница.
– Ты боишься высоты?