Отдаленные последствия. Том 1
Шрифт:
– Вообще-то правильно, что Сережа не рвется в начальственное кресло, – задумчиво проговорила Настя.
– Почему?
– Нет ничего горше участи руководителя, выращенного «в своем коллективе». Очень трудно командовать людьми, которые по углам рассказывают, как «этот» когда-то бегал для них за пивом. Поэтому начальников лучше приводить со стороны, это разумно, они – люди без бэкграунда, а вот вакансии замов как раз имеет смысл закрывать внутренними кандидатами: они знают и людей, и расклад сил, и местные порядки и правила, всегда смогут вовремя подсказать.
– Но заместитель-то
– Потому что, Ромчик, когда есть начальник, то его зама рядовые сотрудники рассматривают как своеобразную прокладку между собой и руководством: он из наших, из своих, он поможет и прикроет. Зам – это защита и опора, а начальник – он только контролирует, требует и ругает, больше от него подчиненные ничего не видят и не ждут. Нет, дружочек, начальником быть плохо, неблагодарная это роль. И потом, есть вопросы внутренней политики: зам и начальник, по мнению руководства, не должны быть соратниками, понимаешь? Иначе подразделение станет неуправляемым. Зарубин считается человеком Большого, поскольку работал в отделе еще под его началом. Значит, если его повысить, то замом к нему пришлют представителя конкурирующей группировки. И еще большой вопрос, как он будет выполнять свою роль «прокладки» и справится ли с ним наш Кузьмич. Оно вам надо? А на должности зама Кузьмич останется вам родным отцом-командиром, а начальник уж пусть будет из чужих. Так что я Серегу всей душой понимаю.
Зарубин тоже был приглашен на свадьбу и, когда подтверждал, что обязательно придет, то звонил Насте и так искренне радовался, что удастся наконец-то пообщаться в нормальной обстановке, не спеша, не на бегу и не по телефону. Было это незадолго до Нового года… Кто ж мог ожидать, что Сергей Кузьмич вдруг сделается «ВРИО начальника» и окончательно перестанет быть хозяином своему времени. В «верхние» кабинеты могут вызвать в любой момент и задержать там на сколь угодно долго. Еще один огромный минус должности…
– Жаль, что не смог прийти, – негромко проговорила Настя.
– Да, жалко.
Матвей
Пока Светлана Валентиновна была жива, Матвею даже в голову не приходило поинтересоваться, почему она живет одна. Он вообще ничего не знал о ней, кроме того, что она доктор аж двух разных наук и руководит кафедрой. Была ли замужем? Если была, то вдова или в разводе? Есть ли дети и внуки, а может, и правнуки? И где они, почему не взяли к себе «на дожитие», как семья Матвея взяла старенькую прабабушку? Не то чтобы Светлана была скрытной, просто он не спрашивал: не казалось важным и интересным.
Когда встал вопрос об организации похорон, все хлопоты взял на себя университет. При встрече у подъезда Светланы тот бородатый, из учеников, дал Матвею свой телефон и сказал, глядя вслед отъезжающей машине, на которой увозили тело:
– Захочешь прийти проститься – звони, скажу, где и когда.
Вообще-то идти на похороны Матвею не хотелось. Но ему казалось, что если человек в старости живет один, то и провожать его будет особо некому, и при мысли о том, что гроб старой профессорши понесут к могиле в сопровождении всего пары учеников, ему становилось больно и горько. «Пойду», – решил Матвей.
Бородатый, которого, как выяснилось, звали Борисом, сообщил, что траурный митинг и отпевание состоятся в ритуальном зале, продиктовал адрес.
Ишь ты, целый траурный митинг… И почему Матвей решил, что старуха в свой последний день на земле останется в одиночестве? Дурак он, совсем не подумал, что если профессор Стеклова столько лет руководила кафедрой и написала столько монографий и статей, то уж в научном-то мире ее многие знают и уважают.
– А хоронить на каком кладбище будут? – спросил Матвей.
Он не хотел присутствовать ни на митинге, ни на отпевании, там все чужие, он никого не знает. Он хотел только проводить, чтобы Светлане не было так уж одиноко в ее последнем путешествии. Хотя теперь уже понятно, что одиноко ей не будет. Может, вообще не ходить? Ну кто он ей? Компьютерный мальчик по вызову, не родственник, не ученик и даже не сосед по дому. Провожающих и без Матвея хватит.
– Ее кремируют, – ответил Борис. – Светлана Валентиновна сама так хотела, она уже давно распоряжения на этот счет оставила.
– Почему?
– Говорила, что за могилой все равно ухаживать будет некому, а место на кладбище стоит дорого.
– Разве у нее нет родственников?
– Есть, конечно, но не в Москве. Кремация в Николо-Архангельском. Это неправда, конечно, насчет могилы, – Борис заговорил торопливо и виновато, – и деньги нашли бы, и памятник поставили, и ухаживали, мы Светлане Валентиновне тысячу раз говорили, но она же упрямая была, ее не переубедить. Говорила, что на родню надежда слабая, а быть в тягость чужим людям она не привыкла.
«За могилой ухаживать некому…» Сердце Матвея снова сжалось. Ну чего он рассиропился, как девица?
«Ну и не пойду тогда», – подумал он.
И все-таки пошел.
Бывать в крематории ему прежде не доводилось; на похоронах он, конечно, бывал, но церемонии проходили на кладбищах, и Матвей ожидал, что гроб будут сопровождать все те люди, которые присутствовали в ритуальном зале на митинге и отпевании. Однако из автобуса, на котором привезли Светлану Валентиновну, вышло всего человек десять, в том числе и бородатый Борис, и тот второй, который был с ним, когда Стеклова скончалась. Представительного вида седой мужик вел себя как большой босс, отдавал распоряжения. Борис сказал, что это сын Светланы, прилетел из Хабаровска. Кроме сына и четверых учеников в крематорий приехали какие-то бабульки, такие же ветхие, как сама усопшая, ну, может, чуть помоложе.
Процедура последнего прощания заняла не больше двадцати минут, Матвей даже удивился, что так быстро все прошло. Зашли в маленький зальчик, встали вокруг гроба, сотрудница ритуальной службы проникновенным голосом сказала несколько фраз под льющуюся из динамика органную музыку, молча постояли, недолго совсем, и гроб начал плавно опускаться вниз. Никто не плакал, даже сын, и от этого Матвею казалось, что похороны какие-то ненастоящие.
На поминки он не поехал. Уверен был, что эту страницу своей жизни перевернул окончательно.