Отдана за долги
Шрифт:
Шепчет мне какие-то безумные неправдоподобные вещи.
Делает всё медленно, давая мне надежду на скорое завершение. Я мысленно считаю, чтобы отвлечься, но сразу же сбиваюсь со счета, стоит ему опять коснуться меня там.
Его пальцы без стеснения проходят по самому сокровенному, рождая во мне очередную волну.
Я выгибаюсь, но он не даёт мне далеко отодвинуться от него. Его ладонь на моей шее и он прижимает меня к себе. Слышу, как усмехается. Опять говорит ужасные вещи, вгоняя меня в краску.
Мне
Он продолжает добивать меня, толкая все ближе к пропасти. И я уже теряю контроль и срываюсь в нее. Падаю. Долго. Забывая, где я и кто столкнул меня.
И сама проваливаюсь в полудрему.
Не знаю, сколько нахожусь там, но прихожу в себя и обнаруживаю, что Дамир, наконец, уснул.
Его рука на моей талии. Но мне надо выбраться из этого захвата.
Аккуратно приподнимаю руку и выскальзываю.
Подсвечивая телефоном, быстро собираю свою одежду. Натягиваю ее на себя. Хорошо, хоть в этот раз обошлось без порванных вещей.
Беззвучно ступаю по полу и выхожу.
На этаже не так много комнат. Мне надо найти кабинет. Отец говорил, что там, в столе, лежат бумаги, от которых зависит наша судьба.
Идя сюда, к Дамиру, я надеялась показать ему документы Лейлы. Убедить его. Но в очередной раз поняла, что это невозможно. Он не слышит меня. Не даёт сказать ни слова.
Поэтому я просто оставлю ему документы и уйду. Но перед этим я должна забрать векселя. Выкрасть их.
Боже, что я делаю? Я — воровка?
Отгоняю совестливые мысли подальше. У меня нет выбора.
Наконец, нахожу кабинет. Строгий, в черных тонах, с массивной зловещей мебелью он очень подходит своему хозяину.
Иду к столу и роюсь в ящиках. Отец говорил, что Дамир положил векселя в стол.
В столе много бумаг. Перебираю их и стараюсь не пропустить то, что нужно мне. Но все не то.
Тороплюсь. Просматриваю уже машинально, просто ища нашу фамилию.
Ничего. С горечью думаю о том, что все это бесполезно.
И тут мой взгляд выхватывает знакомые буквы. Но это не вексель.
Хватаю документ и лихорадочно пробегаю по нему глазами. Листаю.
Не может быть! Я не верю! Что все это значит?
Возвращаюсь к первой странице, хочу перечитать ещё раз. И вздрагиваю от испуга, роняя бумаги на пол, услышав громкий жесткий голос:
— Тебя не учили, что копаться в чужих вещах нехорошо?!
65. Милана
Поднимаю взгляд. Дамир стоит в дверях, скрестив руки на груди.
— Ты же такая хорошая. Такая воспитанная, — с каждым словом он делает шаг ко мне. — Такая правильная.
Я стою у стола не в силах ни ответить, ни сделать хоть шаг.
— Нашла что искала? — спрашивает уже мягче. Или мне это только кажется?
Не отрывая от меня взгляда, открывает ящик и достает оттуда папку. Протягивает мне.
— На. Ты же за этим пришла?
Смотрю на папку в его руках. Наверняка, там эти злосчастные векселя. Но взять не решаюсь. Не верю, что он вот так просто отдаст их. Он не может.
— Это как же надо любить родителей, чтобы ради них идти на такое? — скорее не спрашивает, а как будто говорит сам себе.
— Ну, бери. Пока даю, — ухмыляется.
Протягиваю руку, чтобы взять у него документы, а он хватает меня за нее и тянет к себе.
— Ты пришла в мой дом, чтобы украсть? — пристально смотрит на меня.
Упираюсь руками в грудь. И его кожа обжигает. Он без майки.
— Нет, — стараюсь говорить как можно тверже. — Я пришла, чтобы рассказать. Объяснить.
Он внезапно отталкивает меня от себя. Садится в кресло.
— Ну, давай, удиви меня, — произносит с ухмылкой.
И я понимаю, что он не поверит ни единому моему слову. Поэтому молча достаю из сумки документы и кладу перед ним на стол.
— Вот.
— Что «вот»? — недовольно спрашивает.
— Лейла не виновата в том, что с тобой произошло. Вернее, она не по своей воле все это сделала. Тебе нужно искать другого человека.
— Кого?
— Прочти. Это письмо Лейлы. Прощальное. Помнишь, ты спрашивал меня, о чем мы говорили с ней в нашу последнюю встречу? Все ещё хочешь узнать?
Мне нужен его ответ, но он молчит. Смотрит на меня и молчит. Но я не собираюсь уступать. Не отвожу взгляд. И жду.
— Если тебе есть, что рассказать, не тяни. Не испытывай моего терпения, — наконец, зло произносит он.
И я понимаю, что, похоже, настал тот момент, когда я смогу изменить что-то, переломить ситуацию и, кто его знает, спасти и спастись.
Мне некомфортно разговаривать с ним вот так, глядя в глаза, стоя перед ним, сидящим вальяжно в кресле. Поэтому я отхожу к окну, раскрываю шторы и смотрю в даль, точнее в темное небо. Отмечаю про себя, что сегодня на нем ни одной звезды. Собираю волю в кулак и начинаю говорить, теребя руками мягкую ткань штор.
— У моих родителей долго не было детей. Они многое перепробовали, но результата это не приносило. И тогда они решили взять ребенка из детского дома. Так в их семье появилась Лейла. Она была совсем малышкой. Родители тщательно скрывали ее удочерение. Для всех она была родной дочерью. Отец договорился с нужными людьми, чтобы ее документы навсегда исчезли из архива. Свои экземпляры он хранил в сейфе. А спустя несколько лет появилась я. Лечение дало свои результаты и мама смогла выносить и родить меня.