Отдана за долги
Шрифт:
Тяжело вздыхает.
— Почему ты не сказал про деньги на операцию для мамы? — задаю вопрос, который давно волнует меня. С того самого момента, как я увидела чеки в его кабинете.
Дамир поворачивается и теперь смотрит мне в глаза.
— Потому что я хотел, чтобы ты пришла ко мне, — признается и сверкает глазами. — С самой нашей первой встречи. Помнишь? У офиса твоего отца? С этой самой встречи я знал, что трахну тебя. Но ты была такая гордая. Такая правильная. Что мне захотелось сломать тебя. Доказать, что твоя гордость ничего не стоит.
Замечаю,
— Тебе это удалось, — произношу тихо.
Я прекрасно понимаю, что только откровенный разговор может помочь нам, но все равно очень обидно слышать эти его слова.
Он сверкает на меня недобрым взглядом.
— Я сказал правду, Милана. Я хотел трахнуть тебя. Я и сейчас этого хочу, но… Я не знаю, как сказать… Сейчас это совсем другое. Я не знаю, как объяснить тебе… Скажи что-нибудь. Милана…
Я давно уже сижу, облокотившись о спинку кровати и натянув на себя полотенце. Опускаю взгляд.
— Дамир, мои родители. Мама… Папа… Они так много пережили из-за этого всего. Я не знаю, как бы я жила, если бы мамы не стало. Эти фотографии… Зачем, Дамир?
Он опять хватается за голову руками.
— Я видел, как ты любишь мать. Как она любит тебя. У меня тоже была мама. Была… Мне захотелось, чтобы ты тоже испытала это. Прочувствовала мою боль. Но я не думал, что все так закончится. Я видел, что к дому подъехал Стас, и успокоился, что, если твоей маме стало плохо, то он поможет ей. Я виноват. «Прости» здесь неуместно. Я понимал, что делал. Но осознание всей трагичности ситуации пришло позже, когда я узнал, что твоя мать в больнице. Тогда я и дал деньги на операцию и на все остальное. Но запретил говорить врачам, откуда деньги. Мне не нужна была твоя благодарность. Мне нужно было твое тело.
Его взгляд проходится от головы до пяток. Вдруг он опять хмурится.
— Скажи, Милана, кто этот Саша? Почему ты села к нему в машину? — неожиданно спрашивает, глядя мне в глаза.
— Он предложил подвезти, я не отказалась, — улыбаюсь я, проверяя его реакцию. — Он хороший парень и…
Не успеваю договорить, как оказываюсь под Дамиром.
Он пальцами сжимает мне подбородок, заставляя смотреть прямо ему в глаза.
— Вот в такие моменты ты заставляешь меня сомневаться в своем раскаянии, — цедит сквозь зубы, не сводя с меня взгляда.
78. Дамир
Чувствую, как во мне просыпается ярость. Из-за ее слов? Или из-за воспоминаний о том, как это недоносок трогал ее за плечи? Что это? Ревность? Я никогда никого не ревновал. Зачем? С девкой на одну ночь это просто невозможно. Мне никогда не хотелось, чтобы она принадлежала только мне. Я любил разнообразие. Поэтому редко когда трахал одну и ту же больше пары раз.
И только Милане удалось сломать и эту мою привычку. Я ненавидел себя за то, что мне хотелось трахать именно ее. Ненавидел себя, а делал больно ей.
— Если тебе нужно лишь мое тело, то не все ли равно, с кем я общаюсь? Просто общаюсь, —
И я не знаю, что ответить ей. Понимаю, что она ждет от меня каких-то других слов. Не тех, которые причинили ей боль. Хотя и были правдой.
Мы продолжаем смотреть друг другу в глаза. Она — в ожидании. Я — в нерешительности.
— Милана, — наконец, произношу я и целую ее в губы. Просто целую и продолжаю, — ты нужна мне. Вся.
Опять целую.
— Ты — самое светлое и лучшее, что было в моей поганой жизни. Мне сложно объяснить. Я никогда раньше не делал этого. Я хочу, чтобы ты вся принадлежала мне. И общалась со мной. Только со мной.
Мой голос опять становится жестким — я вспоминаю о гондоне на спортивной машине.
— Я не буду делить тебя ни с кем.
Опять целую. Отрываюсь и глажу по волосам. Внимательно рассматриваю ее.
— Мне страшно, Дамир, — вдруг произносит она.
— Почему, Милана? Я больше не обижу тебя.
— Стас… — тихо произносит она. — Я боюсь, Дамир. Его же до сих пор не нашли. А вдруг он…
Кладу палец ей на губы.
— Не бойся. Его уже ищут. И его найдут. Он не причинит тебе больше зла. Обещаю.
— Мне все равно страшно, Дамир.
Беру ее лицо в ладони.
— Никогда не сомневайся в моих словах. Слышишь? Я обещаю, что найду его. Он ответит за все.
Большим пальцем провожу по губам.
— И чтобы ты больше не боялась, — улыбаюсь кончиком губ, — ты переедешь ко мне.
В ее глазах сразу же читается удивление.
— Да, Милана, — киваю головой, — как только вернемся, ты будешь жить у меня.
— Нет, Дамир, — вдруг произносит она.
Слово «нет» из ее рта действует на меня как красная тряпка на быка. Я сильнее стискиваю ее лицо.
— Мне больно, Дамир, — просит она и я ослабляю, но не отпускаю. Так и держу ее лицо в своих руках.
— Нет, Дамир, — повторяет она. — Пока мои родители не примут тебя, я не могу. Не могу.
— Я не спрашиваю у тебя, — цежу сквозь зубы. — Ты переедешь ко мне!
— Ты хочешь опять брать меня силой?
Стискиваю зубы.
— Чтобы я плакала? И ненавидела тебя?
Вдруг чувствую легкое касание ее пальчиков на своих плечах. Она ведет ими вверх. Волосы встают дыбом, когда она гладит по шее сзади. Потом ее руки касаются моего лица. Совсем как тогда. Когда она сама пришла ко мне во второй раз.
— Я могу быть другой, Дамир. Также как и ты.
Проводит пальцами по моим губам. Опять возвращает руки на плечи и надавливает, прижимая меня к себе.
Я подчиняюсь ей. Молча наблюдаю за ее действиями и позволяю делать с собой то, что ей хочется.
— Ты же можешь быть другим, — шепчет мне на ухо, щекоча легким касанием губ. — Я знаю, что можешь.
Ее пальчики скользят по спине. И от места касания расходятся мурашки по всему телу. И член, который давно уже упирается в мягкую ткань полотенца, которое все еще разделяет нас, становится тверже.