Отдай моё сердце

Скороходова Татьяна Николаевна

– Почему это?
– буркнула я.
– Очень даже интересно послушать.

– Mathair, - Геро шевельнулся, открыл глаза, пронзил Рону тяжёлым взглядом.

– Молчи, сын. Так и не научился держать руки при себе и думать мозгами, а не членом.

– Ма, - выдохнул Геро.

В голосе слышалось предостережение.

– Всегда так, - улыбнулась Рона.
– Я спасаю, а он видит только юбку, что метёт полы перед ним.

Геро что-то хотел ответить, но не успел.

Дверь распахнулась, на пороге возникла зарёванная Камелия, рядом с ней шатался пьяный в дымину монах. Обычно целителями становились дриады и маги-люди, но встречались и целители-жрецы, последователи Триединой Матери. Они лечат силой веры, веры сотен и сотен тысяч людей, и неважно, в каких богов, какие силы и каких идолов. Жрецы

собирают эту силу по крохам, капелькам, незаметно и безболезненно, эта сила может исцелить самые страшные раны и болячки почти у всех. Даже призраков, бывало, могли подлатать. Силы стихий и духов леса, силы дриад, по сравнению с силой Матери всё равно что прутик против меча. Имён Богини, как и храмов, посвящённых ей, великое множество, наш целитель, судя по золотому знаку Древа на груди, из адептов Кэрридуэнн. Богиня мудрости и здоровья не налагала запрет на питие вина, лекарей богатенькие постояльцы "Приюта" обычно таскали с собой, не доверяя свои драгоценные тела чужакам, вот бедолага, наверное, и не просыхал от скуки и безделья. Жрец икнул, капюшон спал с лысой яйцеобразной головы, уставился на Рону. Красные от вина глаза округлились, он пошлёпал губами, пробормотал:

– Су-ккубам ни-и-ик-чем помочь не-е могу, - сделал изящный пируэт и упал за дверь, прочь с наших глаз.
– По-о-чему меня... я тоже... в оргию... ж-желаю, - глухо донеслось из-за двери.

– Закрой дверь, - сказала я Камелии.

– Ты, ты... тварь, - прошипела она мне.
– Эта потаскушка, эта дрянь... она покушалась на вашего сына, - дриада ткнула в меня пальцем, обращаясь к Роне.
– Не знаю, кто она, вроде человек с виду, но она чуть не убила Гейра! Я, я взяла у лекаря свиток "Последней надежды", вот, принесла, - юная ревнивица взмахнула свитком, прожгла во мне дырки взглядом и уставилась на Рону.
– Я ему нужна! Я! А не эта смазливая убийца! Её надо в Ковен, под суд, на эшафот, ведь она чуть не убила вашего сына, важного гостя, он неприкосновенное лицо!

Рона прищурилась, шагнула к Камелии. По алому шёлку на осиной талии скользнула чёрная призрачная королевская кобра, раздув капюшон, змея оскалила на меня жуткую пасть и исчезла, оставив едва заметную тень в игре алых сполохов на талии. Семейка. Матушка с коброй-призраком, сынуля с "весельчаком". Интересно, кто же охраняет папашу? Впрочем, его охранять вряд ли надо, это от него защищается и Ковен, и Арканум, и весь белый свет. По пути к гостье Рона подняла с ковра горжетку из чёрного густого меха, оплела плечи пушистым мехом, под цвет волос. Я невольно залюбовалась Роной, она не шла - плыла, покачивая бёдрами, скользящий, плавный шаг, змеиная, чарующая грация. Дриада пятилась, испуганно и одновременно с вызовом глядя Роне в глаза, смуглое лицо девочки посерело, она отступала, пока не наткнулась на стену.

– Неужели в вашем уважаемом заведении подглядывают и подслушивают? Даже самых высоких гостей?
– мягко, ласково спросила Рона.
– Может, вы ещё и шантажом пробавляетесь? Боже мой. Что скажешь, сын?
– она обернулась к Геро.

Сын был далеко. Геро, закинув руки за голову, лёжа на ковре, пожирал меня глазами. Мамочки мои Икабоды, что же он со мной делает... длинноногий, стройный, идеально сложенный, пластика, игра мускул ленивого хищника, что может броситься на жертву в любой момент. Обнажённый торс, бугристые мышцы широких плеч, мускулы ловкого, быстрого, сильного зверя. Плоский впалый живот, узкая талия, ниточка темных волос, что бежала, расширяясь ручьём, к паху, исчезая под тканью пояса, я помнила, до сих пор ощущала его бедра наездника, тугие крепкие ягодицы, это великолепное тело, словно созданное для страсти, сводило меня с ума. Я встретилась с Геро глазами. Вспыхнула, он победно улыбнулся в ответ. Он знал, я знала. И больше в мире для нас не было никого и ничего.

Безумие какое-то. Я с закрытыми глазами чувствовала его, знала, где он и как далеко-близко, незримая связь меж нами, наша неутолённая страсть стали только сильней.

Её надо разорвать.

Иначе Геро умрёт. Умру я.

– И что с того?!
– не сдавалась Камелия.
– Что вам прослушка, вы же все равно закрываетесь, вас, богатеньких, так просто не достать, вы же артефактами обвешаны, как куст ягодами, а Его Светлость Коркоран, если бы рогатый отказал ему, рога-то бы отчиму пооткручивал. Кайандер иногда слышит что-то, вот как сейчас, когда постояльцы не закрываются, эта сучка, - она прожгла меня взглядом, - так накинулась на Геро, что ему не до прослушки было, он бы умер, если бы не вы!

– Моя юная бесстрашная дриада, несмотря на удовольствие, что ты доставила мне взрывом донельзя ярких, питательных чувств, я ославлю ваше заведение так, что сюда и голодный клоп на прокорм не явится.

– А давайте! Рогатому давно пора сдохнуть! И сараю его сгореть! Я бы тогда ... тогда...

– Ого. Гордыня, предательство, себялюбие, похоть, ревность, сколько всего, истинно, пиршество богов, - Рона улыбнулась, от этой улыбочки меня мороз по коже продрал.
– Ты готова лишиться всего, предать родителей, их многолетний клятый тяжеленный труд, и только потому, что тебе кажется, что ты влюбилась? Геро не любит тебя, никогда не полюбит, ты это понимаешь, девочка?

– И пусть! Главное, чтобы был со мной, чтобы я была с ним, как муж и жена, мужья все гуляют, и что? Зато он будет мой! Мой!
– прошипела дриада, сверкнув глазами, уставилась на Геро.

– Самое большое, чем ты можешь стать для него, Ками, это медовым пирожным, на один укус. Съел и забыл.

– Неправда ваша, Ваше Высочество, с этой вот он захотел повторить, и я смогу! Я к ведьме схожу, у меня есть злотые!

Бедная девочка... она же с ума по нему сходит.

Впрочем, как и я.

Геро сел, поморщился, потёр виски, видно было, что силы к нему ещё не совсем вернулись. Камелию он не замечал, как не замечают брехливую собачонку на руках жеманной дамочки.

– Хоть сейчас в демоницы, - вздохнула Рона, она стала перед вжавшейся в стену Камелией, с интересом разглядывая взъерошенную девочку. Я невольно поразилась и восхитилась - юная дриада вскинула голову, ответив суккубу вызывающим, прямым взглядом.
– Да, все данные налицо, а, пока... первый урок - воспитывай в себе сдержанность, холодность. Разум, терпение, расчёт, ловкость и смелость, они помогают загнать жертву, взять за горло. Знай себе цену, девочка, повзрослей, и тогда из яйца вылетит орлица, а не шмякнется на уделанный навозом постоялый двор курица, рождённая на убой. Быть хищником - честь, награда, её надо заслужить, не только стать, но и быть её достойной. Истерики, слёзы и слабость не про нас. Мы - вершина пирамиды. Кто-то воображает, что наверху, на острие можно быть травоядной личностью, декларирующей терпение, любовь к ближнему и доброту, но забери у прекраснодушного пиита еду, выгони голым на снег, и беззубый мечтатель-идеалист вспомнит, кто он на самом деле, да ещё и как, небеса станут красными. Впрочем, сейчас не до тебя, дитя. Мы будем ждать тебя в Брокенморе, девочка, рано или поздно ты придёшь к нам, если, конечно, не встретишь доброго и сильного духом мужчину на своём пути. Что вряд ли. Такой тебя не заинтересует... если ты будешь помнить Геро. Впрочем...

Рона провела рукой над головой Камелии, от пальцев суккуба заструился едва видимый синеватый свет. Камелия ойкнула, заморгала, недоуменно обвела глазами комнату, будто просыпаясь ото сна.

– Как я здесь... можно... я... я пойду?
– растерянно спросила дриада, нащупывая ручку двери.

– Иди, дитя, - рассеянно уронила Рона, углядев что-то на прикроватном столике.
– Передай Кайандеру, что я здесь. Он знает - свежие фрукты, родниковая вода, чистота, ни пылинки. Узнаю, что шпионил и подглядывал - иссушу. И мне, как неприкосновенной персоне, ничего не будет. Вышлют из Аракнума, боже мой.

Камелия криво, растерянно улыбнулась, кивнула, присела в полупоклоне и выбежала, захлопнув дверь.

– А можно и мне так, по голове?
– спросила я.
– Очень, знаете ли, хочется вернуть себе ... себя.

Геро улыбнулся.

– Я не маг, это кольцо дал мне муж, иначе бы за мной вечно таскалась толпа истекающих слюной и спермой самцов, что, согласись, несколько мешает нормальной семейной жизни. Делаешь доброе дело, не доедаешь, мучаешься, оставляешь в живых, а потом забот не оберёшься. С тобой кольцо не сработает, к сожалению. Как и с Геро, - обернулась Рона.
– У вас иной случай. Геро голоден. Влюблён. Неважно, наведённое это чувство, истинное... молчи, сын, не спорь.