Отдел Химер
Шрифт:
— Ну… — Магистр замялся, — в общем-то цель экспедиции — извлечь урановую начинку из реактора. И по возможности перезахоронить в месте, где уже навалом этого добра. Случайно вышло так, что одно из течений, вливающихся в Гольфстрим, омывает погибшую субмарину. Период же полураспада радиоактивных веществ равен многим тысячелетиям…
— В этом случае, значит, Конвент ухитряется смотреть на вмешательство сквозь пальцы.
— Война — это инструмент политики. А к политикам существовало всегда более пристальное внимание, чем к мусорщикам.
Магистр поднялся из-за стола и протянул мне
— Удачи.
— Служу России. — Я козырнул. — Разрешите выполнять?
Он кивнул, и, повернувшись, я покинул кабинет, по традиции пройдя сквозь дверь.
Сборы оказались недолгими, а проводов и слез не было совсем. Я вылетел во двор Санатория и, постояв немного среди вековых сосен, открыл портал непосредственно на борт исследовательского судна. И порадовался за соотечественников. Вот ведь говорят: всё плохо и будет еще хуже. Однако, глядя на деловитую суету, царящую как на палубе, так и в отсеках корабля, я словно вернулся на сорок лет назад. В армию.
Конечно, надо бы доложиться, но, поскольку из Химер на борту, кроме меня, никого нет, я скромненько пристроится в углу кают-компании.
Собственно, близились сумерки, и все работы на сегодня закончены. Научно-исследовательское судно дрейфовало вблизи Гибралтарского пролива, а прекрасный вечер так и тянул учудить что-нибудь эдакое. Например, поучаствовать в танцевальном вечере, которые частенько устраивались на судне. Благо женщин-ученых в исследовательско-спасательной группе хватало.
«А теперь внимание, дамы и господа! Коронный и незабываемый номер сегодняшнего вечера: танец с призраком. Как? Вы не знали? Уже пятьдесят четыре года как привидения активно сотрудничают с Конторой Глубокого Бурения, именуемой в последние годы ФСБ».
Господи, лезут же в голову всякие глупости, а?
В общем, я остался в кают-компании, глядя на дымящих второго помощника капитана и одного из замов начальника экспедиции и сожалея, что не захватил из Санатория сигарет для себя. Любопытно всё же: в то время как мы выкуриваем «волнового двойника», что происходит с, если можно так выразиться, «материальным оригиналом»?
— Эту проблему породило не наше поколение, — отвечая на вопрос собеседника, говорил ученый. — На советских спутниках ядерные агрегаты используются с тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Эти установки, предназначенные для радиолокационного слежения за военным флотом американцев и кораблями их союзников, запускались с Байконура еще ракетами Р-1. Реакторы, снабжавшие локаторы энергией, содержали более тридцати килограммов девяностопроцентного урана двести тридцать пять… В качестве мер предосторожности выработавший ресурс спутник забрасывался на более высокую, около тысячи километров, орбиту, где он сможет вращаться еще лет триста. Однако не стоит заблуждаться, думая, что за это время реакторы станут менее опасны. Скорее наоборот, так как нарабатываемый в них плутоний более радиоактивен и имеет период полураспада те же двадцать четыре тысячи лет. Наши генералы, очевидно, полагали, что пра-пра-правнукам будет легче разобраться с этими «атомными бомбами замедленного действия».
Интересно, однако… Более полусотни лет существует Отдел Химер. Лет тридцать, как высокие орбиты используются
— Однако без ЧП всё же не обошлось, — продолжал молодой человек. Вообще-то ему лет тридцать пять, но в моем возрасте эпитет «молодой», к сожалению, применим к большинству людей. — В январе семьдесят восьмого года спутник «Космос девятьсот пятьдесят четыре» внезапно разгерметизировался и после неуправляемого снижения градом радиоактивных обломков рухнул на север Канады. Пытаясь замять вспыхнувший международный скандал, Советский Союз взял на себя половину расходов по очистке загрязненной территории и выплатил канадцам три миллиона долларов.
Вот уж действительно… Да министр обороны и Служба внешней разведки молиться должны на Магистра и возглавляемое им подразделение! Мало того что за обладание сиюминутными секретами воображаемого противника пришлось платить миллионы, так еще и внукам достанется расхлебывать. Удивительно, что нашлись горлопаны, создавшие Конвент и ратующие за прекращение деятельности Отдела. Ведь, казалось бы, мы вроде как работаем филиграннее и… экологически чище, что ли. Пробив штрек, я попросил Магистра посодействовать по своим каналам включению эхолота. Но он лишь отрицательно покачал головой:
— Политика невмешательства, помните? Мы не делаем работу вместо кого-то. Мы лишь наблюдатели. Ну, и иногда чуть-чуть помогаем.
Анекдот про уборщицу из публичного дома, которая тоже иногда немного помогает, сам собой запросился на язык, но, сами понимаете, я смолчал.
— Завтра, во время плановых исследований, погрузитесь вместе с батискафом или откроете портал прямо на место. А пока отдыхайте.
Следуя совету руководителя, я выбрался на палубу и, поймав музыкальную радиопередачу, открыл портал в один из городов Испании. В своей прошлой жизни ни разу не выбирался за границу, так почему бы не использовать представившуюся возможность?
ГЛАВА 9
Подъезжая к Шереметьево, я с ужасом думала о том, как хреново жилось мне подобным в прошлые века. Забитые гробы, заваленные всяким хламом трюмы. Подчистую съеденная команда. Нет, что ни говорите, а авиация — самое лучшее изобретение человечества. Собственно, все трудности сводились к тому, чтобы, сев на вечерний или ночной рейс, не прилететь днем. Но до Испании по теперешним меркам рукой подать, так что я была совершенно спокойна.
Нанеся на лицо немного тонального крема, дабы не пугать пограничников синюшной бледностью, я ослепительно улыбалась, держа Игоря под руку.
Вернув билеты и дежурно пожелав счастливого пути, служащая потеряла к молодой паре всякий интерес, и мы беспрепятственно прошли к посадочному терминалу.
Рейс оказался испанским, но, поскольку за рубеж я выбиралась впервые, то никаких отличий от родимого Аэрофлота найти не смогла. Не считать же, в самом деле, заграницей Украину, куда практически каждое лето я с родителями ездила отдыхать. В небольшом городке близ Одессы жили мамины родственники, и, проявляя к многочисленной родне гостеприимство зимой, мы вовсю пользовались их радушием летом.