Отдел Химер

Бурак Анатолий

Две головы повернулись в мою сторону, в то время как третий обормот продолжал «чистить морду» щуплому рыжеволосому пареньку.

Приняв их молчание за знак согласия, я одним прыжком оказалась в эпицентре схватки и от души вломила девяностокилограммовому амбалу между глаз. Зря, конечно, била так сильно, но о-очень хотелось. Может быть, сыграло роль то, что соотношение три к одному?

Наверное, двое других приняли мой успех за случайность, так как плечом к плечу двинулись на меня.

— За что они тебя, чудо? — поинтересовалась я у парнишки.

— Да

так… — Придерживая разбитые очки, он хлюпнул разбитым носом.

— Ты это… Отойди малек, а?

— Ты что? — испугался он. — Скорей делаем ноги.

— Не-е, — лениво протянула я. — Это они сейчас у меня побегут.

В отличие от многих эмансипированных идиоток никогда не пыталась изучать что-нибудь вроде карате или других восточных единоборств. Нет, конечно, можно ходить в зал, теша воображение. И сколько угодно красоваться перед зеркалом, облачившись в кимоно. Однако женщина есть женщина и никогда ей не справиться с мужиком. Не говоря уж о том, что я искренне считала такие потуги вредными для здоровья. Всё же, не получая ударов, Брюсом Ли не станешь, а всерьез занявшись тренировками, схлопочешь столько тумаков, что ни родить, ни… вообще ничего не сможешь.

Короче, драться я не любила и не умела. Как большинство девчонок, готовилась стать женой, матерью, но уж никак не кулачным бойцом.

Но всё это в прошлом, и мне теперешней, выплакавшей наивные девичьи надежды горькими слезами, до фонаря. Какая-то веселая злость вдруг заполнила меня до кончиков ногтей, и, очертя голову, я кинулась в схватку.

Один из громил протянул руку, и время будто остановилось. Даже нормальные, с неизмененным метаболизмом, люди рассказывает, что небольшой стресс в критической ситуации помогает соображать быстрее. У человека словно нарушается восприятие времени, оно как бы растягивается. Может произойти раздвоение личности. Одна половина думает и действует, а другая на всё это смотрит и ужасается. Индивидуум видит себя как бы со стороны, воспринимает происходящее подобно картинкам из собственной жизни.

Сжатый кулак медленно двигался к моему лицу, и я, уклонившись, ударила парня открытой ладонью в подбородок. С каким-то неприятным звуком челюсть хрустнула, и он без сознания повалился навзничь. Третьему досталось ногой в грудь, что тоже возымело действие. Всё же мышцы мышцами, но в теперешнем состоянии я свободно могла поднять доверху наполненную двухсотлитровую бочку. Да и по скорости я превосходила противника как минимум раз в десять.

— Вот теперь пошли. — Я картинно отряхнула руки и улыбнулась.

Мне очень понравилась реакция рыжего на происшедшее. Девять из десяти принялись бы оправдываться, пытаясь объяснить, что им помешало расправиться с обидчиками: «А вот в другой ситуации я б им показал…» Игорь же безоговорочно воспринял меня такой, какая я есть. Ни тени удивления не отразилось на конопатом лице. И ни грамма смущения от проявленной слабости.

— Здорово ты их. — Он восхищенно улыбнулся. — Классно.

— Учись, студент. — Я подмигнула и, беря быка

за рога, спросила: — Тебя как зовут, чудо в перьях?

— Игорь. — Он галантно поклонился, сняв воображаемую шляпу.

Я сделала реверанс и представилась:

— Майя.

Игорь засунул очки в карман и неловко поцеловал меня в щеку.

— Спасибо.

Я строго погрозила ему пальцем:

— Но-но. — И, не выдержав, добавила: — Пожалуйста, вообще-то. Но первый шаг я предпочитаю делать сама.

ГЛАВА 8

Кровавая пелена, на миг заславшая глаза спала, и я с удивлением обнаружил, что на всё про всё ушло всего несколько минут.

На звук взрывов должен среагировать спецназ. Хотя не думаю, что, застав эту страшную и в тоже время такую милую сердцу картину, они станут возражать. В конце концов, главная цель — физическое уничтожение противника — достигнута. И, как мне кажется, мое участие лишь способствовало экономии времени и жизней. Могли ведь накрыть лагерь из минометов? Легко. Так какая разница — парой часов раньше, парой часов позже?

Однако руководство почему-то придерживалось иного мнения. Не успели эфэсбэшники дойти до места схватки, как прямо у меня перед носом открылся портал и я имел честь лицезреть господина Магистра собственной персоной. И, ох ё-мое, он был не один.

— За мной! — коротко бросило высокое начальство, и я понуро протиснулся в мерцающий прямоугольник.

Вопреки ожиданиям проход вел не в кабинет Магистра в Санатории, а в совершенно мне незнакомый зал, невольно навевающий мысли о суде присяжных. Может, потому, что сидевших на скамье за барьером было ровно двенадцать?

— Ваши Химеры в третий раз нарушили решение Конвента об ограничении физического вмешательства, — обращаясь к Магистру, начал кто-то в черной мантии.

Тот покорно склонил голову:

— Да, ваша честь.

Я присвистнул от удивления. Оказывается, над нами есть кто-то вышестоящий? То-то Сергей так упирал на полную конфиденциальность.

— Какие будут предложения? — На этот раз судья адресовал вопрос «присяжным».

По-видимому, подобные казусы то и дело происходили тут и там, так как совещались они не долго. И спустя минуту вынесли вердикт:

— Уменьшение квоты на одну акцию….

По тому, какие страшные глаза сделало начальство, я понял, что всё не просто неудовлетворительно, а очень плохо. Хорошо хоть хватило ума промолчать.

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Судья ударил молоточком по столу, и тотчас возле нас материализовались спутники Магистра. Легкий пасс — и мы в Санатории.

— Виноват! — Вытянувшись в струнку, я ел начальство глазами.

— Вольно, — скомандовал Магистр и кивнул на стул. — Садитесь.

Я присел, а он, заняв кресло напротив, принялся крутить в руках карандаш. Осознание факта, что в эти минуты, быть может, решается моя судьба, заставляло нервничать. Второй раз за месяц привлекаю внимание руководства. Нехорошо.