Отдел странных явлений: Лесоморский детектив
Шрифт:
— Нет! — вдруг выпрыгнул наперерез Ивану высокий рыжий очкарик. — Давайте лучше мою поэму. Я Вася Белочкин.
— И что? — кисло посмотрел на него вожатый. — Кстати, нет в нашем отряде…
Мальчик, потупив взгляд, пробубнил:
— Вообще-то, моя фамилия Паршивич, но когда я буду получать паспорт — стану Белочкиным. Потому что эта фамилия больше подходит к моему творчеству, вот послушайте…
Я подозрительно глянул на напарника. Только гениальных произведений юного поэта сейчас и не хватало. Но выслушивать песнь о бравом вампире и эльфе ушастом,
Когда мы зашли в комнату, я обнаружил на своей кровати сложенный листок, где корявыми буквами кто-то начертал: 'Встретимся за белым туалетом после завтрака'. Я хотел было показать записку Ивану, но его взял в оборот вундеркинд Вася, желавший во что бы то ни стало написать текст песни до обеда.
Дураков взял инициативу в свои руки и вскоре протянул мальчику исписанный мелким почерком листок. Энергичный соавтор Паршивич прочитал все очень быстро и тут же внес несколько незначительных правок.
Когда я ознакомился с песней: 'В землях Кемета жил юный правитель с своею названной женой, лихой программист из далекой России явился туда на постой', - мне очень захотелось забраковать сценарий, мол, детишки не дураки, поймут, о ком сия песнь сложена.
Иван вздохнул и быстро переписал сюжет Паршивича. Теперь эльфом был Дураков, я — чистокровным породистым вампиром, а роль главной героини, неунывающей Кати саранской, досталась Маш-шу. Если у Ивана примется за работу его неутомимое вдохновение, то пока парень не совершит задуманное, он не остановится.
— Теперь не мешает все это разучить, — пробурчал программист, разглядывая творение.
— Паршивич, — обратился я к мальчонке, — подождите за дверью, нужно…
Но Иван заметил у меня в руке листок и мысленно кинул мне: 'Разберись с этим без меня, дети не должны ничего заподозрить, поэтому я иду с ними разучивать песню'. Я кивнул. Слишком жив был в воспоминаниях вчерашний разговор с Марго. Так что, лучше разделиться: пусть Дураков песней занимается, а я тем временем встречусь с таинственным посланцем.
Иван увел детей в одну из их комнат, и вскоре оттуда начало доноситься заунывное пение. Тем самым я выиграл не так-то много времени. Дети нетерпеливы, и как им надоест занудная баллада, они тут же попросятся на аттракционы или еще куда. И тогда мне придется дежурить на скамейке у входа в корпус, контролируя тридцать аур.
Во всех лагерных беседках устроились компании из разных отрядов, сочиняющие и заучивающие тексты песен для конкурса. Кто-то из детей пел очень хорошо, чьи-то слова оставляли желать лучшего. Но ничего из этого меня не интересовало. Мне нужно было разобраться с таинственным незнакомцем, оставившим записку.
Словно тревожный звоночек звал меня, намекал, просил поспешить. Боги, такого волнения я не испытывал даже в день коронации. Я пробежал мимо спасенной Наташки, которая в обнимку со своим другом сидела на краю песочницы, чуть не ставшей девушке могилой. Вокруг них водила хоровод дюжина детишек лет десяти от роду и напевали 'Чунга-чанга, в… три гвоздя, чунга-чанга, вытащить нельзя'. Вожатый играл на гитаре, а Наташка безудержно смеялась.
— У нас лучше, — сказал я сам себе и повернул к туалету.
Я уверенно шел к белому домику в дальнем углу лагеря. Миновав сторожку Трофимыча и махнув деду рукой, я прибавил шагу. Меня не пугала неизвестность, которая могла ожидать в лесу за туалетом. Вряд ли там таился некто, опаснее Витька и Васька: описанные в деле о похищении вожатых кошмары все равно творились ночью.
Лес звал меня. И я торопился навстречу неизвестности. К моему удивлению на полянке за туалетом мне пришлось спугнуть своим появлением троицу курильщиков из старших отрядов, в двух из которых я узнал вчерашних персонажей: высокого блондина с длинными лохмами и его маленького юркого дружка. Ребята, завидев меня, побросали сигареты и кинулись в сторону туалета, чуть не зашибив третьего по затылку гитарой. Значит, они спугнули пригласившего. Я закрыл глаза и постарался поймать зов. Он отозвался весьма скоро, и я направился в чащу. Трава в лесу была по пояс, густая, жесткая. Она больно секла ноги, с трудом сминалась подошвой. Такой растительности в Кемете я никогда не встречал. Надо будет исследовать, я сделал себе заметку на память, и продолжил идти вглубь леса.
Минут через десять я достиг еще одной поляны, большой, солнечной. На ней не росло непроходимой травы или ободранной конопли — только коротко подстриженная мягкая зелень, усыпанная, словно горошинами, красными ягодами. Но неизвестные плоды сейчас меня ни капли не волновали. Посреди полянки возвышался пень, а на нем, покрытая слоем мха, стояла некая штуковина. Справа на ней располагались клавиши как у пианино, слева — уйма мелких белых кнопочек. Наверняка, музыкальный инструмент.
— И что это такое? — я почесал в затылке, боясь прикоснуться к подозрительному подарку.
— Замшелый баян, — отозвался звонкий девичий голос, и я увидел, что у пенька стоит полупрозрачная бледная девушка в струящемся зеленом платье.
В ее волосы были вплетены гибкие березовые ветки, а по подолу пришиты папоротники, коих в лесу не перечесть.
— О, доброе утро, — поприветствовал я девушку. — Только… зачем он мне? И кто вы?
Красавица грациозно обошла пень, набубнивая себе что-то под нос, а потом заявила:
— Бери, только мох не снимай. Увидишь!
— Это ваш подарок? — спросил я, поднимая тяжеленный баян с пня.
— Не мой, это вам от Бабы Яги. Берите, пригодится.
— На конкурсе песни, — усмехнулся я.
Я прощупал весь музыкальный инструмент, но ничего необычного тот не излучал. Никакой магии. Что еще взять со старой вещи, которой лет пятьдесят никто не пользовался.
— Может, и на конкурсе, — улыбнулась девушка, — и передавай Ивану Дуракову, что Яга его в гости ждет.
— Х…хорошо, только где ее найти?
Ее ответ меня несколько обескуражил:
— В избушке на курьих ножках!
— Где? — не мог я поверить своим ушам.