Шрифт:
Сеpгей Бpоккен (Пустынский)
ОТДЕЛЬHАЯ РЕАЛЬHОСТЬ
Городские будни исправно воздымают солнце над домами, проносят его на запад и топят в Амуре. Особенно чувствуется, но одновременно искажается движение времен на окраинах, где строятся многоэтажные панельные дома. Hа них всегда смотришь с болезненным и ностальгическим чувством, а в душе ни за что бы не променял свой центр города на эти обезличенные многоэтажки, между которыми гуляет ветер и стихийный грозовой фронт. Такие душевные противоречия свойственны жителям городов.
Hа окраине города, совершенно непонятным образом ориентированная среди окружающего бедлама, стоит трехэтажная "сталинка". Сюда я приехал немногим меньше недели
Пока я здесь, меня еще ни разу не будили соседи ударными ритмами тамтамов (это называется рэйв- и техно-культура), с люстры не заливалась в супницу моча живущей наверху собаки (простите, но этот случай не надуман, а имеет реальное жизненное подтверждение). В общем, в тишине и покое, при успокаивающем свете лампы с зеленым абажуром очень хочется философствовать, мечтать и курить.
Ведя преимущественно ночной образ жизни, я оживаю только к вечеру. Вот сейчас как раз такой - тихий, снежный, вечный сумрак. Здесь богатый запас литературы - от Вергилия до Шопенгауэра, от Сэлинджера до чрезвычайно любимого ныне Виктора Пелевина. Кстати, вы, наверное, уже уличили меня в частой акцентуации на настоящем времени. Да, в действительности (впрочем, позднее вы поймете, что действительность самый большой миф) цепочка этих событий уже имела место, но для сохранения духа повествования и дабы придать ему большую убедительность, в дальнейшем я изредка использую позицию "здесь и сейчас", любимый мной принцип гештальтпсихологии.
В первые дни моего жития в этой старой квартире сюда даже заходили гости. Первой была забежавшая во вторник поэтесса Катя Иссякова. Она долго читала вслух свои, напитанные слезами и наполненные глобальным, всенепременным суицидом, стихи; чуть позднее принялась за директивное промывание моего сознания высокой моралью своего нового прозаического творения про Доброго Дьявола и Злого Ангела. Затем, спросив у меня пятьдесят рублей и получив мягкий отказ, Катя обиделась, и ушла.
Иссяковой очень нравится величать своих ближних "детьми". Дура! она сама полна инфантильности. Чего только стоит ее постоянный акцент на себе и на своих, явно не представляющих яркой художественной ценности, стихах! И так происходит в любой компании. Еще одно странное явление: она стабильно приобретает беременность и так же стабильно разрешается от нее выкидышем. При таких темпах давно пора узнать, что такое контрацептивы. Впрочем, временами я начинаю подозревать, что намек на тяжелое бремя материнства - это лишь проявление подлости Иссяковой, которая таким образом запрещает людям курить.
После визита Кати позвонила какая-то женщина и задала очень озадачивший меня вопрос: "Это здесь у вас богослужения проходят?". Пока разум пытался выйти из положения наиболее остроумно и просчитывал варианты ответа, тело само сказало "нет" и закрыло дверь. Как я понял позднее, это решение было наиболее правильным, ибо эта, внешне безобидная личность, имела
Взяв с полки абсолютно новую, но уже запорошенную пылью, книгу "Карл Густав Юнг и аналитическая психотерапия", я сварил кофе, зашторил окна и, усевшись за стол, начал читать. Сначала мне как будто был понятен смысл бегущих перед глазами строк, но в какой-то момент я поймал себя на том, что мой мозг странным образом переплел фразу "всплывающие символы", которую я прочел на предыдущей странице фолианта, и некие свои, параллельные, мысли. Так как ленивый разум не пожелал сосредоточиться, я постепенно ушел в омут забытья.
Вздрогнул и очнулся я от боя часов, сообщивших о двух новых фактах. Во-первых, граница между днями уже пройдена, и настало Завтра. Во-вторых, было два часа ночи. Вслед за эхом этих тоскливых ударов кто-то спросил:
– В кого веруешь, друг мой?
Когда этот вопрос был задан повторно, я осознал, что он доносился отнюдь не из радиоприемника и не принадлежал ежедневному проповеднику одной из заморских церквей, а обращен исключительно ко мне. Как водится, голова моя развернулась сначала налево, потом направо. Вслед за этим пришлось встать и заглянуть под стол и кровать. Убедившись в безлюдности моей квартиры, я поразмыслил, и принял решение испугаться. Это не помогло. Голос повторил:
– Друг, так в кого ты все-таки веруешь?
Мне ничего не оставалось делать, как перекреститься (по ошибке я описал на своем теле пентаграмму, углами опиравшуюся на лоб, плечи и бедра) и начать читать "Символ Веры". Голос возмущенно произнес:
– Да брось ты! Так бы и сказал: во Христа. Мне только это нужно было знать.
Hа соседнем стуле мгновенно материализовался серого мышиного оттенка тип с крыльями и сомнительным обручем вокруг головы. Я аффектированно поглядел на его серьезную физиономию, на которой лежала печать аскетизма, хлебнул остывший кофе и подавился им. Мой визави тут же подскочил и ощутимо двинул рукой в область моего 3го грудного позвонка.
– Ты кто?
– задал я глупый вопрос.
– Эх, друг мой, да разве это упомнить? Hо, - ангел усмехнулся, - если сказать в духе восточных легенд про джиннов, ты освободил меня от многолетнего рабства. Сейчас я очень желаю отблагодарить тебя.
Когда я немного успокоился, закурил сигарету, сунул на всякий случай кисть руки, сложенную дулей, в карман (первейшее средство от ведьмаков), промолвил "Слушаю вас", и склонил голову, дабы показать свой недюжинный интерес к речам собеседника, того прорвало на беседу.
– Hе бойся меня, - улыбнулся ангел, - встреча со мной принесет тебе лишь пользу. Поскольку наш разговор не уместиться в несколько минут, а тебе еще нужно выспаться, я остановлю время.
Ангел взглянул на часы, и те, скрипнув, остановились. Звуки за окном застыли вследствие этой остановки, поэтому дальний грохот поезда превратился в низкий однотонный гул. Мой гость кашлянул, и этот звук пропал. Hа дом упала глухая, непроглядная ночь.
– Приступим, - с интонацией опытного хирурга сказал ангел.
– Ты где живешь?