Отдых не для слабонервных
Шрифт:
– На пляж пойдем или в лес? – спросила она.
– Да-да, сейчас… – рассеянно ответил Сан Саныч.
Далее звонки раздавались примерно минут через двадцать. Разговоры продолжались все дольше, муж все больше мрачнел, отходил в сторону, говорил так, чтобы Надежда ничего не смогла разобрать.
В итоге они никуда не пошли, а так и сидели в коттедже. Надежда потихоньку накалялась. В самом деле, отчего не могут человека на отдыхе оставить в покое? Пожар у них там, что ли?
В конце концов, муж вышел к Надежде на террасу с самым решительным выражением лица.
– Надя, ничего не поделаешь, я должен ехать!
– Как – ехать? – оторопела Надежда. – Ведь ты же… мы только приехали, я вещи разобрала…
Она посмотрела мужу в глаза и увидела, что он все уже решил. Даже если сейчас она устроит истерику, станет бить посуду и кататься по полу, это ничего не изменит. Тем более что она понятия не имела, как это – устроить истерику, никогда в жизни этим не занималась. А посуда не своя, за нее потом вычтут, опять же неудобно.
Сан Саныч, убедившись, что жена не собирается орать, тут же заговорил быстро и многословно. Это совсем ненадолго, он просто съездит в город, посмотрит, что там у них творится, быстренько разрулит ситуацию и вернется сегодня вечером. Ну, в крайнем случае, завтра утром. А она тут пока отдохнет, погуляет, вечером может телевизор посмотреть или книжку почитать на террасе. А завтра он встанет рано-рано и приедет к завтраку. Это точно.
Надежда поняла, что сопротивление бесполезно. Ведь это его работа. Что может быть важнее? Только здоровье любимого кота. Ну, конечно, если бы Надежда вот тут прямо повалилась на пол и впала в кому, муж бы, наверное, заколебался. Но она не собирается падать, она вообще весьма твердо стоит на ногах.
Именно поэтому Сан Саныч может так себя вести.
Муж воспользовался ее молчанием и быстренько собрался. За эти десять минут Надежда взяла себя в руки и сумела даже сложить губы в улыбку. Конечно, не слишком приветливую, но Сан Саныч предпочел не вглядываться.
Семейная жизнь научила Надежду следовать нескольким постулатам. Один из них гласил: не ссориться перед разлукой. Потому что человек поедет с мыслью о том, как его обозвали на прощание, как поглядели злобно, чем упрекнули, и будет мысленно возражать, оправдываться, упрекать в ответ и в результате может попасть в аварию. Нет, пускай уж едет спокойно, себе дороже обойдется, если, не дай бог, что случится.
Она проводила мужа до стоянки машин, сохраняя на лице ту же улыбку, позволила себя поцеловать и поглядела ему вслед. И только потом дала волю своему гневу.
Нет, ну что же это такое, в самом деле! Бросил ее тут одну, как последнюю дуру. Нет, нужно было лететь в Италию, оттуда бы его не вызвали.
И что прикажете делать теперь весь день? В бильярд играть или в настольный теннис? Все отдыхающие парами или компаниями, одна она как неприкаянная болтается.
Тут Надежда заметила вывеску: «Кафе-бар “Веселый окунь”» с изображенной на ней рыбой в морской фуражке. Само строение было одноэтажное, низкое, но не производило впечатления забегаловки. Несколько столиков были расставлены на улице под полосатым тентом.
Надежда замедлила шаг и оглянулась по сторонам. Рядом никого не было. Тогда она решила зайти в бар. Конечно, спиртное с утра пораньше – это уж последнее дело, но раз написано «кафе-бар», то уж кофе-то наверняка варят. А ей, Надежде, просто необходимо посидеть в тишине и успокоиться, потому что ходить с такой мордой по пансионату неприлично, люди шарахаются.
Веселый окунь на вывеске подмигивал Надежде зазывно и жизнерадостно, это и решило дело.
Внутри оказалось темновато и довольно прохладно. Посетителей почти не было – парочка среднего возраста пила пиво, да в углу скучал унылый тип с прилизанными волосами. Бармен за стойкой читал газету.
– Что желаете? – Он поднял голову и улыбнулся Надежде, как окунь на вывеске.
Выяснилось, что кофе имеется только эспрессо. Надежда попросила двойную порцию и мужественно отказалась от сливок. Зато к кофе подавали крошечную шоколадку. После нескольких глотков злость отступила, и Надежда смогла подумать о сложившейся ситуации если не с юмором, то без зубовного скрежета.
Приходилось признать, что муж ее обманул. Он прекрасно знал, точнее, подозревал, что на работе могут возникнуть сложности, и поэтому решил не уезжать далеко. А она, Надежда, пошла у него на поводу. Впрочем, что еще оставалось делать? И теперь сидит здесь одна, как полная дура, вместо того чтобы наслаждаться хорошей погодой и отдыхать. Это надо прекратить. А то еще знакомые узнают, что она среди бела дня рассиживается по барам, будет неудобно.
– Вы позволите к вам подсесть? – послышался мужской голос.
«Начинается, – мысленно вздохнула Надежда Николаевна. – Вот что ожидает одинокую женщину в сомнительном баре – приставания разной шантрапы».
Она буркнула, не поднимая головы:
– Слушайте, шли бы вы мимо! Вон вокруг столиков пустых сколько угодно!
– Гм… – неуверенно произнес голос. – Извините меня… но… мы ведь встречались раньше…
«Ну конечно, это такой способ знакомства. Старо как мир!»
– Ага, встречались, – прошипела Надежда, – на Лазурном берегу или в Куршавеле. Только я вас не помню.
Он фыркнул и без разрешения сел за столик.
– Слушайте, что вы себе позволяете?! – возмутилась Надежда.
– Надя, ты меня не узнаешь? – спросил мужчина, и голос его показался Надежде знакомым.
Тогда она наконец соизволила на него посмотреть. Ничего себе мужчина – одет вроде бы прилично, летние брюки, поло с крокодильчиком на кармашке, подстрижен аккуратно, выбрит чисто. Одна беда: Надежда его впервые видит.
– Простите, – твердо сказала она, – вы ошиблись.
– Ничего я не ошибся. Ты… вы Надежда… – И он назвал ее девичью фамилию, которую Надежда Николаевна не слышала так давно, что уже начала забывать.
– Ну, когда-то я была ею… – согласилась она, – но…
– Я Шубин, Владимир Шубин, мы учились с тобой в ЛЭТИ.
– Шубин? – недоверчиво прищурилась Надежда. – Помню Шубина…
У нее была очень хорошая память на лица. И на имена-фамилии тоже. Так что сейчас перед глазами встал худенький темноволосый мальчик, волосы прямые на косой пробор, глаза чуть узковатые, как бы прищуренные… Он был откуда-то с юга… Но жил не в общежитии, а у родственников, что ли… Проучился у них в группе всего год, а потом не сдал сессию и его отчислили. Как-то это все прошло незаметно, не успела группа с ним подружиться.