Отец для двоих
Шрифт:
— Неплохое здесь заведение, — замечает Макар. — Я подумал, что “Рандом” это случайное название, а здесь все серьезно.
— Тебе тоже принесли кубики? — хохочет Тимофей. — И что выпало?
— Морковный торт и цитрусовый чай.
— Вкусно? — спрашивает Тим, с интересом заглядывая в чашку к Макару.
— Терпеть не могу цитрусы, — признается Измайлов.
— И я, — отвечает сын. — Мандарины только люблю, но в чае их ведь нет?
— Нет.
Это кафе мы с сыном нашли случайно. Оно маленькое и незаметное. Крошечную вывеску практически не видно с
Поначалу я отнеслась к кафе скептически. Ограниченность в выборе слегка пугала, но особого выхода у нас не было, на улице шел дождь, да и Тимофею такая идея нравилась. Мы остались. Мне выпал апельсиновый капучино и меренговый торт, а сыну чай с малиной и шоколадный рулет. Теперь мы периодически приходим сюда, балуем себя новинками и радуемся, когда выпадают желаемые блюда.
— Мы с мамой часто сюда приходим, — хвастает Тимофей, хотя мы были здесь, кажется, раза три. — Ты теперь будешь приходить с нами?
Глава 14
Тимофей без умолку рассказывает о садике, о жизни в Америке, о друзьях, с которыми пришлось на время прекратить общение.
— С Джулией я до сих пор общаюсь. Мама набирает ее маме, Хелен, и мы можем немного поговорить.
— Скучаешь?
— Очень, — деловито говорит сын. — Мы должны были пожениться, когда я вырасту.
Макар смеется, и я тоже не могу сдержать улыбки.
— Я серьезно, — ворчит Тимофей. — Она мне нравилась. Была самой нормальной девочкой в детском саду.
— Ты обязательно найдешь невесту в школе, — успокаивает его Макар. — Такую же, как Джулия.
— Второй такой нет, — расстроенно вздыхает Тимофей.
— Тебе совсем здесь не нравится?
— Нравится! — сын бодро улыбается. — Здесь у меня тоже есть друзья. А теперь и ты есть.
Примерно через полчаса такой болтовни Макар узнает о сыне многое. То, что ему дома скучно, что он не любит учиться считать и что совсем не хочет в школу. Он и так умный. Все это время сын не дает Измайлову вставить и слова. Трещит без умолку, активно жестикулирует руками, хмурится, смеется, морщится. Он вообще очень способный ребенок. В детском саду состоял в театральной группе. Ни одно выступление не обходилось без Тимофея, особенно если нужно сыграть какого-нибудь монарха.
Об этом он, конечно же, рассказывает отцу. Сам почти ничего не спрашивает. Но это и не удивительно. Тимофей любит быть в центре внимания, а здесь целый отец, который выявил желание с ним увидеться. И слушает его внимательно, поддерживает. Хотя я переживала, что у них не сложится общение, что Макару станет скучно. Я вообще на ровном месте нервничала, хотя почти с первой минуты стало понятно, что отец и сын будут неразлучны. У них какое-то стопроцентное
— А можно мне поиграть в комнате? Я ненадолго, — просит Тимофей, когда ему надоедает разговаривать.
Я первые минуты теряюсь, потому что не рассчитывала остаться наедине с Макаром.
— Наверное, — бормочу. — Да, можно, иди.
Сын отодвигает тарелку с грушевым пирожным, которое ему не понравилось и слезает со стула, чтобы пойти в игровую комнату. Он вернется минут через десять. На дольше его никогда не хватает, но мне дискомфортно. Наверное, потому что кофе я выпила, десерт съела, смс-сообщения в телефоне проверила. Заняться мне нечем, приходится делать вид, что мне безумно интересна едва оживленная проезжая часть за окном.
— Оля…
Ну вот. Даже машинами полюбоваться не дал.
— Тот миллион, который ты отправил, — начинаю.
Говорить о деньгах не хотела и не планировала, но понимаю, что нужно сказать. Миллион — не та сумма, которую можно не заметить. Не те деньги, которые можно проигнорировать.
— Это не алименты. Просто так… — поясняет.
— Просто так я не возьму, — возражаю. — Я в состоянии обеспечить сына и мне не нужны твои деньги.
Прозвучало, на самом деле, ужасно. Я хотела поблагодарить, а вышло, что пытаюсь швырнуть денег обратно.
— В смысле, давай в счет алиментов?
— Квартира, в которой ты живешь. Это съемная или…
— Моя. Отец купил давно еще, но я в ней практически не жила. Когда продам дом в Штатах, куплю здесь большую квартиру. Или дом. Я пока не решила. В Штатах в доме было прекрасно, здесь все иначе. Квартира безопаснее.
— У меня есть большой дом недалеко от района, в котором ты сейчас живешь. Я купил его первым, но потом сменил на квартиру ближе к центру. Мне к работе недалеко и к детскому саду. Дорога не занимает большую часть времени. Я это к чему — вы можете туда переехать.
— Спасибо, но нет. Не хочу переезжать с сыном по несколько раз за короткий промежуток времени.
— На постоянно. Если дом понравится, я оформлю на тебя дарственную.
Мне определенно не хватает чашки с кофе, за которой я смогу укрыться. Дарственная на дом, миллион рублей на счет, общение с сыном… неплохо для вчерашнего холостяка, не подозревающего о существовании еще одного ребенка.
— Не думаю, что это взвешенное решение.
— Я принял его еще вчера. Поэтому и спросил о квартире. Не отказывайся, это меньшее, что я могу сделать.
— Ты хочешь подарить нам с сыном дом, верно?
— Да.
— А если я буду жить в нем не одна?
Не знаю, зачем вообще об этом спрашиваю. Идею получить от Макара в подарок дом, отметаю сразу.
— Это будет твой дом.
Измайлов говорит это спокойно, а у самого челюсть сжата и взгляд потемневший. Недовольный. Неприятно ему знать, что у меня кто-то есть, и я могу изъявить желание жить с ним в одном доме. Мне даже смешно становится от его реакции. Смешно и больно. Потому что он все еще что-то чувствует. И я чувствую, но предательство прощать не хочу.