Отец для двоих
Шрифт:
– Он тебе изменил.
Его слова, как хлесткая пощечина, меня отрезвляют. Я киваю. Молча. Гордо вскидываю голову. Изменил, да. Но он-то знал об этих словах. Слышал. Отец специально говорил это, когда он был в соседней комнате. И кричал громко, чтобы точно долетело.
– А мы все, – радостно сообщает Настя. – Оделись.
– Спасибо, – благодарю ее едва слышно.
Маленькая ладошка сына утопает в моей руке. Я отворачиваюсь от брата и веду сына к выходу. Не хочу больше ни о чем разговаривать. У порога останавливаюсь.
– Юристов отзови, Стас. Я не стану ничего предпринимать.
Настя
– Ты же знаешь, он отходчивый, все в порядке будет. Он не станет ничего делать, обещаю тебе, я поговорю с ним.
– Не стоит. Не порть с ним отношения из-за меня. Стас меня услышал.
Надеюсь. Веры ему нет. Но я не хочу, чтобы Настя лезла в это болото. У них прекрасные отношения, они любят друг друга. Из-за меня ссориться нужды нет.
Глава 8
– Вы долго, – замечает Динар, когда я открываю дверцу его автомобиля. – Я уже собирался идти за вами.
– Задержались, – поясняю, застегивая ремни на детском кресле. – Так получилось. Извини, ладно?
– Сходишь со мной на еще одно свидание? – уточняет, пользуясь моментом.
Как я откажу? Он привез меня на другой конец города поздно ночью, ждал, пока я заберу сына.
– Сходим, – улыбаюсь. – Только без алкоголя.
– Хотя бы глинтвейн, – уговаривает, заводя машину.
– Так хочешь меня споить?
Я отшучиваюсь, хотя сама прекрасно понимаю Динара. Он хочет, чтобы я расслабилась и была собой. Спокойной, легкой, веселой и игривой. Я была такой так давно, что уже и не помню. С ним рядом вот снова вспомнила. Мне понравилось, но стоило появиться Макару, как ракушка, которая на время раскрылась, в ужасе захлопнулась снова. И я в ней. В темноте кромешной. От страха трясусь.
– Ты классная, когда меньше думаешь.
Ну вот, что я говорила. Так и есть!
Домой мы едем медленно, аккуратно. Когда в машине Тимофей, Динар старается не превышать скорость и ехать исключительно по правилам. Еще одно преимущество для меня, как для женщины, у которой есть ребенок.
Пока едем, Тимофей борется со сном, но, когда до дома остается каких-то пять минут, засыпает. Чувствую себя ужасной мамой. Я забрала его поздно и обещала, что обо всем расскажу, когда приедем, а теперь получается, что он уснул, и наш разговор откладывается.
Динар помогает донести сына до квартиры. Я указываю комнату Тимофея, и он укладывает его в кровать. В коридоре мы мешкаем. Я понятия не имею, как себя с ним вести после того, как мы едва не переспали. Делать вид, что ничего не было, или, наоборот, показывать, что помню о случившемся?
Динар снова берет инициативу в свои руки. Меня берет. Обхватывает за талию, прижимает к себе. Мое хрупкое тело упирается с одной стороны в стену, с другой в мужчину. Я охаю, когда Динар обхватывает меня за затылок и целует. Жадно так, словно давно мечтал и наконец дорвался, хотя целовались мы совсем недавно.
– Я завтра весь день на работе, но вечером зайду с ужином. В восемь, например. Просто посидим, ничего такого, – выдыхает мне в губы и снова целует.
Я пытаюсь расслабиться. Раствориться
Я сглатываю, Динар отстраняется. Обнимает меня еще несколько мгновений и, простившись, уходит. Сейчас я даже рада этому. Чувствую себя ледышкой. Холодной и отстраненной, рассудительной до жути. Мне ведь приятны его касания, да и поцелуи нравятся, но… это всё.
Закрываю дверь на защелку, отхожу, затем возвращаюсь и проверяю, точно ли закрылась. Пару часов назад, когда я делала это при Макаре, оказалось, что я машинально открыла дверь, и у Динара появилась возможность беспрепятственно зайти в квартиру и увидеть меня расстроенную и заплаканную.
Голова болеть перестала. Я пропустила момент, когда мне полегчало. Просто понимаю, что чувствую себя нормально. Спать не хочется, поэтому иду на кухню, по пути прихватив из гостиной айпад и стилус к нему. Мне нужно подумать, что я завтра скажу сыну. Тимофей несколько раз спрашивал про отца, и я говорила, что мы не вместе, потому что живем в разных городах. Я почти не врала сыну, но о том, что папа о нем не знает, умолчала. И это тоже нужно как-то ему объяснить.
Пока записываю все, что хочу сказать, в приложение, на телефон поступает смс-сообщение от банка о зачислении средств. Несколько мгновений я смотрю на экран, затем решаю, что это происки мошенников и захожу в приложение, чтобы убедиться, что сумма на балансе осталась прежней.
Ввожу пароль, прохожу фейс-контроль и… зажмуриваюсь. Мой счет действительно пополнен. Без каких-либо комментариев. Просто пополнение. Еще сегодня утром я бы пошла в банк разбираться, спрашивать, откуда такое количество денег, вдруг кто-то ошибся, но сейчас… Я знаю, что никакой ошибки нет. Их прислал Макар.
Несколько минут я жду, что он позвонит или напишет, но от него ничего нет. Ни смс, ни звонка. Я вдруг вспоминаю, что он оставлял на столе, рядом с сахарницей, визитку, но сейчас я ее там не вижу. Я поднимаю сахарницу, чашки, тарелку с конфетами и вазу с печеньем, даже салфетки, но визитки там нет. Он оставил номер телефона, а теперь визитка пропала. Куда она могла деться?
Я заглядываю под стол. Белый прямоугольник валяется рядом с ножкой. Я быстро достаю его и переворачиваю. Добавляю номер в контакты, захожу в мессенджер и открываю окно сообщения. Зависаю, понятия не имея, что написать. Благодарить? Спрашивать, что за деньги? Я и так прекрасно знаю, зачем он их сбросил. Сам же сказал – хочет принимать участие. Вот, принимает.
Мелькнула мысль, что было бы неплохо, если б все можно было вот так оставить… Макар будет молча присылать алименты, а мы с сыном и дальше жить вдвоем. Нет необходимости менять прежний уклад жизни, подстраиваться под друг друга. Наверное, я бы еще потянула некоторое время, прежде чем рассказывать сыну об отце, но теперь он узнал сам, и у меня просто нет выбора. Завтра я с ним поговорю, а потом, совсем скоро, придется выдержать первую встречу отца с сыном.