Отец её лучшей подруги
Шрифт:
— Эта маленькая девочка, — говорю я вместо этого, — выросла в классе механики, инженерии и искусства, так что большая часть её искусства также функциональна, — просунув пальцы внутрь скрытого углубления, я щёлкаю выключателем скрытого аудио магнитофона. — Скажи что-нибудь, — настаиваю я.
Бек стоит достаточно низко, чтобы я увидела, как его глаза вспыхивают весельем, прежде чем он говорит «что-то» и ухмыляется. Его положение на корточках колеблется, и он почти приземляется на свою хорошо сформированную задницу, когда слышит свой голос, возвращающийся к нам.
— Вот почему я иду с именем, ссылающимся на красоту, в глазах смотрящего. Я думала,
— Тебе нужна помощь? — спрашивает он.
Я качаю головой, перекатываюсь на колени и начинаю подниматься. От этого движения мои волосы сначала скрывают моё лицо, и я мельком замечаю то, что выглядит как Бек, заглядывающий в вырез моей расстёгнутой рубашки. Он отворачивается от меня, щёки его пылают, а я не обращаю на это внимания. Если он собирается играть так, украдкой бросая взгляды, намекая, что я слишком молода, я приму его игру, и посмотрю, кто победит.
Я хватаю гвоздевой пистолет и наклоняюсь, чтобы подключить его к удлинителю, слегка покачивая задницей. Быстрый вдох из-за моей спины даёт мне первое очко в игре.
— И куда же ты направляешься в следующую деловую поездку? — я возвращаюсь на рабочее место и выстраиваю наконечник пистолета в линию с точками, которые отметила ранее. — В какое-нибудь интересное место?
— Нет ничего интересного в том, чтобы быть окружённым коллегами и незнакомыми людьми в течение нескольких недель. Я сделаю несколько остановок, но большую часть своего времени собираюсь провести с двумя более крупными клиентами и помочь им уладить некоторые сделки. Всё это очень скучно.
Уверяя его, что я никогда не смогу найти скучным всё произносимое им, особенно о работе, которую он так сильно любит, я возвращаюсь к своему искусству. Я хочу закончить скульптуру, прежде чем вернуться домой. Пистолет даёт осечку на пятом гвозде, воздушный компрессор делает слабое дуновение, прежде чем глохнет.
— Блядь! — инстинкт заставляет меня зажать рот рукой и извиниться. — Прости. Я…
Он убирает мою руку, и я почти чувствую вкус его кожи.
— Блядь — это определённо подходящее слово. Есть ли какой-то другой способ сделать то, что тебе нужно, без этого? Я могу попытаться починить компрессор, но ты, скорее всего, потеряешь несколько часов работы.
То, как он выругался… я чувствую, как мои трусики становятся влажными от звука этого слова, слетающего с его губ. Тёплая, влажная и опухшая от одного его присутствия, изо всех сил пытаюсь не потянуться и не стянуть свои джинсы немного вниз, чтобы приласкать клитор.
Мне требуется минута, может быть, две, чтобы придумать решение проблемы отсутствия гвоздевого пистолета, которая не предполагает использования молотка.
— Мне удалось собрать полностью один квадрант до того, как компрессор сдох. Я могу сделать кое-что ещё для остальных трёх. Они станут цветочными лепестками. Я просто использую другие вещи или буду немного осторожнее и использую молоток для оставшихся. Но сейчас я должна повесить это на базу. Ты не возражаешь, если я воспользуюсь лестницей? Я не настолько высокая, чтобы дотянуться до неё, и у меня нет сил, чтобы управлять им с земли.
— Валяй, Лия. А я пока займусь компрессором. Я не знаю, когда в последний раз приводил его в порядок. Он весь покрыт смазкой, — он говорит это так, словно я не прочь посмотреть, как он весь испачкается.
Я поворачиваюсь, чтобы дотянуться до стремянки
— Я думал, вы, художники, привыкли видеть мужчин без рубашек, — Бек садится на ползучую доску, на которой сидела я, и дёргает за штепсельную вилку воздушного компрессора.
— Да, но у большинства мужчин-моделей, которых мы принимаем, нет «тела папочки», а хм-м-м… Ну, скажем, мужские тела моделей из модного журнала, — я стараюсь не заикаться, но знаю, что краснею. Я думаю, что Бек заработал, по крайней мере, два очка в нашей игре за этот обмен любезностями.
Чтобы скрыть своё смущение, я забираюсь на лестницу и заканчиваю готовить доску для соединения с основанием скульптуры. Мне нужно будет подправить картину, чтобы она соответствовала изменённому дизайну, но именно так происходит искусство.
Трудно не смотреть на мужчину во все глаза. Смазка от компрессора испачкала ему руки и предплечья. Я хочу, чтобы он покрыл меня ею и потом со своей груди. Словно услышав мои мысли, Бек смотрит на меня.
— Осторожнее там, Лия, — его глаза горят, когда он смотрит на меня, и я спускаюсь вниз, чтобы взять свою скульптуру.
— Может быть, ты меня заметишь? — предложив это, я прикусываю губу и расширяю глаза, пытаясь выглядеть невинной, чувствуя нечто иное.
Он неуверенно встаёт, явно борясь с игрой, в которую мы играли с тех пор, как Таша покинула нас. Я не могу себе представить, чтобы он так себя вёл, если бы не был влюблён в меня.
Я взбираюсь на две ступеньки, упираюсь коленями в раму и начинаю вставлять шурупы в пазы. Он подходит ко мне сзади, чтобы убедиться, что я не упаду, но я задаюсь вопросом, была бы я в большей безопасности без него. Тёплое дыхание Бека на моём плече мешает мне сосредоточиться из-за его близости, и я теряю хватку на металле. Наклонившись вперёд, чтобы поймать композицию, я шатаюсь на лестнице и начинаю падать, но Бек начеку. Он поддерживает меня — его потная грудь скользит по моей спине, губы прижаты к моим волосам, руки вытянуты, чтобы поймать скульптуру, в то время как другая рука удерживает меня в клетке. Сила его мускулов почти дикая по интенсивности, так как он спасает и меня, и часы работы над моим произведением искусства.
Мы остаёмся там, запертые вместе, ещё долго после того, как я смогла безопасно спуститься вниз. Я наслаждаюсь ощущением того, как он прислоняется ко мне своей твёрдостью…
Словно твёрдый стержень специально настойчиво давит на меня.
Я оглядываюсь через плечо, пытаясь заглянуть между нашими телами. Да, Бек определённо твёрд. Его стояк натягивает молнию на брюках.
Бек дышит мне в шею, его губы двигаются вверх и вниз с каждым вздохом почти в поцелуе.
— Теперь всё в порядке, Лия, ты можешь двигаться, — несмотря на эти слова, он не отпускает меня. Во всяком случае, он прижимается ко мне сильнее. Я могу себе представить, как он толкается в меня, удерживая на своей огромной кровати с балдахином. Годы грязных фантазий начинались с того, что он затаскивал меня в постель принцессы.