Отец моего жениха
Шрифт:
— А ты? Решил свою проблему с поставщиками?
В ответ на недоуменный взгляд Сергея, поясняю:
— Ты упоминал об этом в сообщении. Что едешь на встречу, чтобы закрыть вопрос с поставками.
— Хорошая у тебя память. Да, к счастью, закрыл.
Я помню каждое написанное и сказанное тобой слово. Хотя об этом вслух лучше не говорить.
— На лето ты обычно возвращаешься домой или остаешься в Москве? — продолжает беседу Сергей. — Скучаешь, наверное, по семье?
— Я планирую съездить в Рязань на неделю, а после снова вернусь в Москву. Конечно, скучаю
— Без дела не сидела, значит, — замечает Сергей, и от меня не укрывается легкая улыбка, тронувшая уголки его губ.
— Без дела я бы свихнулась, — отвечаю честно.
Наверное, зря я это сказала, потому что в салоне вновь повисает молчание. Я судорожно начинаю перебирать темы для возобновления беседы, но на ум ничего путного не идет, кроме того, как спросить, ждет ли Сергея в Лондоне женщина. Наш мудрый препод по основам предпринимательской деятельности как-то сказал, что целесообразно задавать лишь те вопросы, на которые готов услышать ответы. А я, трезво оценивая свое настоящее состояние, понимаю, что нет. Сейчас я ответ услышать не готова.
Вдали показывается зеркальный фасад торгового центра, а это означает, что через каких-то пять минут мы прибудем к месту назначения. Ком отчаяния в груди начинает увеличиваться и давить на диафрагму, учащая дыхание и мешая сердцу работать правильно: оно снова начинает долбить как отбойный молоток. Мне безумно хочется замедлить время, чтобы отсрочить наше расставание, и я втайне надеюсь, что по дороге в мой двор Сергей пробьет шину, и у нас появятся лишних полчаса побыть вместе, перед тем как он уйдет из моей жизни, и на этот раз, не сомневаюсь, что насовсем. К сожалению, автомобиль огибает ТЦ, а нам по пути не попалось ни одной торчащей арматуры. Ох уж этот исполнительный Собянин.
— Девятиэтажка слева, — слова выходят из меня почти шепотом. Неуверенная, что Сергей меня услышал, и не найдя в себе силы, чтобы их повторить, тычу рукой в коричневую высотку.
Сергей выворачивает руль в нужную сторону, и автомобиль, шурша шинами, плавно въезжает в мой двор. Ни малейшего шанса проткнуть колесо — таджик Фируз каждое утро так старательно подметает асфальт, что по нему можно ходить в белых носках.
— Третий подъезд, — подсказываю я, опуская глаза в ладони. Пальцы дрожат и в носу щиплет. Соберись, черт бы тебя подрал, Живцова.
Короткий щелчок селектора коробки передач равнозначен для меня пинку в солнечное сплетение. Вот и все. Но по-крайней мере, мы немного поговорили и смогу унести с собой еще одно воспоминание о минутах, проведенных с Сергеем. Не так уж их было много, а эти последние выдались на редкость хорошими.
Я отдираю взгляд от коленей и смотрю на Молотова, который, в свою очередь, развернувшись, смотрит на меня. Рука покоится на руле; от того что он хмурится, между бровей залегла вертикальная морщина, а синие глаза прожигают меня насквозь.
Можно
— Я рада, что ты мне не отказал и все-таки довез, — несмотря на ободряющее самовнушение голос противно дребезжит, а глаза стремительно влажнеют. — Рада была тебя увидеть, и классно, что все с поставщиками разрешилось...
Черт, нет, только не сейчас. Дома можно целую ванну наплакать, она у меня большая, но не сейчас. Я старательно дышу носом и в попытке вернуть потерянное самообладание, разглядываю пуговицу на рубашке Сергея. Очевидно, что мое самообладание хорошо заблудилось, потому что по щекам во второй раз за вечер текут слезы. Господи, какая я жалкая.
— Юль, — мягкий голос Сергея заставляет меня вновь встретиться с ним глазами. — Жилище мне свое покажешь?
Влажный комок застывает в горле, и кажется, даже слезы перестают катиться. От услышанного они прилипают к щекам как смола. Он хочет ко мне подняться. Не хочу думать, что это значит. Может, он просто хочет выпить воды. Чушь, вот у него Сан Пеллегрино непочатая в подлокотнике стоит.
— Да, — быстро смахиваю тыльной стороной ладони слезы и крепче сжимаю сумку. — Покажу.
Поездка в лифте на мой пятый этаж становится настоящим испытанием моему сердцу: сложно стоять в освещенной кабине на расстоянии меньше метра от Сергея и сохранять самообладание. Он же, напротив, выглядит спокойным и каждый раз, когда наши взгляды пересекаются улыбается одними глазами.
— Предупреждаю, я собиралась впопыхах, поэтому дома может быть небольшой беспорядок, — торопливо оправдываюсь, проворачивая ключ в замке. Пальцы неуклюжие и дрожащие, кровь гудит так, что приложи Сергей ко мне руку — почувствовал бы вибрацию костей.
На правах хозяйки я первой переступаю порог и щелкаю выключателем. Конечно, эта квартира далека от роскоши, в которой привык жить Сергей, но и стыдится мне нечего: в ней свежий ремонт и мебель — не хлам времен СССР, а шведская Икеа.
— Вот так и живу, — раздвигаю губы в нервной улыбке и смотрю на стоящего в дверях Сергея.
Повисает молчание, нарушаемое лишь звуком моего прерывистого дыхания. Господи, и дышу как мопс-астматик.
— Там кухня, — говорю шепотом, неопределенно махнув рукой за спину. — А там спальня… Квартира однокомнатная.
Сергея мои навыки экскурсовода не впечатляют, потому что он не предпринимает попытки оглядеться и следить за моей рукой. Стоит на бежевом коврике с надписью Welcome и смотрит на меня. Тишина между нами натягивается с каждой секундой и, кажется, продлись она еще немного, я сойду с ума.