Отец моего жениха
Шрифт:
— Может быть, ты чай хочешь?
Сергей отрицательно мотает головой и шагает вперед. Идет ко мне. Я дышу и борюсь с желанием закрыть глаза, чтобы помочь себе справиться с ожиданием того, чего может не произойти.
— Необыкновенная ты девочка, Юль, - раздается чуть выше моего лба. — Никаких у меня шансов устоять.
Я рассыпаюсь во власти его рук, обнимающих мою талию, растворяюсь в его мужском запахе, пока тянусь к его губам. Сергей целует меня сам, жадно, глубоко, прижимая к себе так крепко, что я начинаю задыхаться. Хотя, скорее всего, это эмоции душат меня, лишая тело контроля: пальцы
— Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня хотя бы сегодня. Я ведь тоже устала. Очень устала.
— Хватит плакать, Юль. Я не уйду.
40
Юля
Я даже не понимаю, когда мы с Сергеем успели переместиться в спальню, чтобы продолжить целоваться в кромешной темноте. В животе печет, легкие горят от нехватки кислорода, но оторваться от него я не в силах. Мысли о завтрашнем дне отрублены от сознания толстенной стеной из эйфории и кипящей радости того, что сейчас он здесь, со мной. И сегодня уже никуда не уйдет.
Пальцы нащупывают ремень на его брюках и начинают его расстегивать. Ожидание нашей близости заполнило собой каждый капилляр, и тело буквально дребезжит желанием. Как хорошо, что существует такое понятие как секс. Когда чувства настолько остры, что словами их выразить невозможно, заняться им — единственная отдушина. Подарить себя тому, кого любишь, позволить ему быть в тебе — кажется необходимым и правильным.
— Юль… — Сергей отрывается от моих губ и мягко отводит руку в сторону. Даже полумрак не может скрыть мерцающей синевы его глаз, а тяжелые толчки моего сердца заглушить его прерывистое дыхание. — Мне нужно спуститься вниз.
— Для чего? — выходит из меня нервным сипением. Я не хочу его отпускать даже не на секунду. Только не сейчас.
— Нужно взять презервативы в машине. Это быстро.
— Мы можем не… У меня никого не было после тебя.
Я даже не вижу, а скорее чувствую, как Сергей улыбается, когда проводит рукой по моим волосам.
— Я не сомневаюсь в этом, Юль. Но мне не только о своем удовольствии надо думать. Ключи от квартиры где лежат?
И снова я чувствую себя рядом с ним маленькой глупышкой. А он взрослый, думает за нас двоих.
— На тумбочке в коридоре.
Рот Сергея снова прижимается к моему, и этого короткого поцелуя достаточно для того, чтобы мое тело вновь переместилось на другую орбиту, а голова закружилась.
— Сейчас вернусь.
Машинально прижав ладонь к груди, чтобы успокоить взбесившееся сердце, я смотрю на темный удаляющийся силуэт и борюсь с порывом побежать вслед за ним. Успокойся, Живцова. Конечно, он вернется. Он же забрал твои единственные ключи.
Когда дверь за Сергеем захлопывается, я еще несколько секунд стою на месте, чтобы дать ногам обрести устойчивость, после чего срываюсь с места и бегу в ванную. Господи! Кажется, я и, правда, очень нравлюсь Сергею, если он согласился подняться ко мне домой, когда я выгляжу вот так! Зареванная панда. Похотливый Пьеро. Туши на ресницах не осталось совсем и серые подтеки теперь исполосовывают щеки. Нужно срочно умыться. А лучше залезть в душ.
На то, чтобы скинуть с себя платье, намыться гелем и закутаться в махровый халат мне требуется всего четыре минуты. Кажется, адреналин и возбуждение
Едва я выскальзываю из ванной в коридор, входная дверь распахивается и в прихожей появляется Сергей. От одного взгляда на него нервные окончания снова подбираются к коже и по телу распространяется горячее покалывание.
— Ты и впрямь быстро, — не думая, шагаю навстречу и прижимаюсь к нему губами. Крепко обняв мою талию, Сергей отвечает на поцелуй и, скинув обувь, подталкивает нас в спальню. Теперь, когда проблема с контрацепцией снята, я чувствую его жадную нетерпеливость: по тому, как требовательно его ладонь сжимает мой затылок, по жаркой настойчивости его рта и тому, насколько он твердый. Для меня.
Я понимаю, что мы достигли нужной комнаты лишь тогда, когда мои голени упираются в изножье кровати. Ждать я больше не в силах, поэтому берусь за пояс халата в попытке его развязать, но голос Сергея меня останавливает.
— Я сам.
От этого требования новая волна горячей крови приливает к бедрам, и я заставляю себя посмотреть на него. Сергей мягко опускает мою ладонь вниз и немного отступает назад.
— В прошлый раз ты меня такой возможности лишила.
С этим не поспоришь. В нашу единственную ночь экспресс-стриптиз был моим самым главным оружием.
Я хочу его до дрожи в коленях, но это вовсе не мешает ощутить всплеск нервозности, когда Сергей берется за пояс моего халата и тянет его на себя. Тяжелая ткань беззвучно падает на пол, оставляя меня стоять в абсолютном неглиже. Его губы приоткрыты, челюсть напряжена, пока он неспеша скользит взглядом по моему телу, задерживаясь на животе и груди.
— Красивая какая ты, Юль, — произносит хрипло. — Вечность бы смотрел.
Я все еще плаваю в неге этих слов, когда горячие ладони обхватывают мои ягодицы, поднимая меня вверх. Я машинально обхватываю Сергея ногами и, обняв за шею, сливаюсь с ним в новом поцелуе.
— Ты тоже очень красивый, — шепчу, запуская пальцы в его волосы. — Самый красивый мужчина, которого я знаю.
Моя спина мягко соприкасается с икеевским покрывалом, и Сергей, склонившись надо мной, начинает расстегивать рубашку. Напоминаю себе не дышать слишком громко и слежу за тем, как обнажаются широкие плечи и мускулистый торс, чувствуя ощутимый зуд кожи, от того как сильно мое тело жаждет быть покрытым им.
Рубашка с легким шорохом падает на пол одновременно с горячим прикосновением ладони к моему колену. Сергей отводит его в сторону, и проделывает тоже самое со вторым. Смотрит туда. Тянет мои бедра к краю кровати. Опускается передо мной на колени. Боже мой. Боже мой. Его горячее дыхание обжигает наэлектризованную плоть, отдаваясь искрами в каждом уголке моего тела и испепеляя рассудок.
— Очень красивая, — слышу я перед тем, как впиться пальцами в вязанный игабритта и застонать от прикосновения его языка. Потолок, разгоняясь, начинает вращаться как лопасти вентилятора, спазм в животе завязывается в тугой узел. Кажется невероятным, что это происходит между мной и им. Что Сергей передо мной на коленях и боготворит меня.