Отец моей подруги
Шрифт:
– Был, - язвительно выпалил тот.
– Мать у тебя - золото, а отец – космос. Поеду я, пока меня с работы не выгнали. А то будем ее вместе искать.
Сердце мое предательски затрепетало, а кровь внутри забурлила с утроенной скоростью. То, что сделал Виктор Семенович, было самым настоящим подвигом. Поехать в логово людей, готовых расчленить тебя и съесть живьем. И все из-за меня!
– Аль, котик… Ну чего ты опять плачешь, а?
– мягко выдал мужчина, и я только тогда поняла, что глаза снова стали влажными. Только теперь по другой причине. От щемящего душу чувства благодарности и любви.
–
Он глухо выдохнул, а затем захлопнул дверь и притянул меня к себе, укутывая в свои объятия.
– Ты такой хороший, - прошептала, пока его рука мягко поглаживала меня по волосам. Я подозревала, что мужчина имел тайную любовь к мои белокурым кудряшкам.
– Самый лучший!
Он хмыкнул и выдохнул:
– То, что я там пережил, этого стоило, - а затем он принюхался и мгновенно напрялся. – Светка, что ли, вернулась? Я ж ее пропуск аннулировал…
– Это я… Эм… Нервничала!
Щеки тут же стали пунцовыми. Перед тем, как готовить целую гору еды, я совершенно забыла спросить о предпочтениях мужчины. И вообще, не против ли он, что я продукты переводить буду? Может, он вообще другое любит! Но было уже поздно.
Покосившись на меня как-то совершенно по-новому, мужчина быстро стянул обувь и потащил меня к эпицентру трагедии.
– Видимо, придется задержаться.
– А как же работа?
– ахнула я, нервно искусывая ноготки. Только бы понравилось! Только бы ничего не пересолила! Он моих питомцев спас, а я его еще и отравлю…
– Я уже сегодня и так в пролете, - развел руками Виктор Семенович. Кажется, он собирался сказать что-то еще, а затем его взгляд напоролся на кучу заполненных кастрюль и тарелок. Выражение лица этого мужчины надо было снимать на камеру.
– Аль, ты че, с шести утра тут нервничаешь? Признавайся, заказала?
Кратко объяснив Виктору Семеновичу, что дома мама воспитывала во мне турборежим еще с пеленок, я получила очередную порцию взглядов, заставляющих покраснеть до ушей.
– Охренеть… - он задумчиво почесал затылок. Как ребенок, ей-богу.
– Я думал, для того, чтобы готовить, надо учиться где-то. А ты уникум, Аль.
Я хмыкнула, не став раскрывать стратегической тайны, что это он просто не с теми девушками встречался. Лично в моем окружении умели готовить все, ибо на личных поваров денег не было. И делали это быстро, потому как, кроме еды, еще куча других задач.
Пока Виктор Семенович пробовал все, приготовленное мной, я кормила Мурзика. Когда оказалось, что мужчина еще и заехал в специальный магазин, купив корм моим питомцам, решила, что лучше день стать уже просто не может. И никакие родители не смогли бы его испортить.
А затем меня как током по позвоночнику прошибло.
– Слушай, - замявшись, я волком уставилась на насторожившегося в одно мгновение Виктора Семеновича.
– У тебя тут камеры есть? Видеонаблюдение, в смысле.
– Естественно, как и у всех, - пожал плечами мужчина.
А я нахмурилась. Видимо, моя семья - далеко «не все», потому как дома у нас о таком добре даже не слышали.
– И они постоянно снимают?
– как можно безразличнее протянула я, стараясь не выдать злости. Иначе он все поймет и выкрутится. Жук
– Ну, наверное… - видимо, суп привлекал внимание мужчины слишком сильно, потому что он постоянно на него отвлекался.
– А в спальне?
– от напряжения глаз уже начинал дергаться. Пальцы сами нашли скалку. Я незаметно прижала ее к спине, ожидая только повода! Никакие коты с рыбками ему тогда не помогут.
– А-а-аль, - на лице Виктора Семеновича появилось озарение, он даже жевать фрикадельку перестал и ложку отложил.
– Ты что думаешь, я тут коллекцию порно собираю? Совсем сдурела? Я же могу и обидеться.
И выглядел при этом так серьезно, что я невольно ощутила себя полной идиоткой. Действительно, их же отключить можно при надобности. А я уже распереживалась!
– Прости, - сорвалось с губ рвано, но мужчина театрально поджал губу и отвернулся к окну. Несите Оскар!
– Поздно, Алина. Я уже обиделся, - ошарашил меня заявленицем, и глаза мои поползли на лоб. Явно ведь что-то задумал, но от этого менее виноватой я себя чувствовать не стала.
– Хочешь, я тебе записи камер покажу с момента, как ты в доме появилась? Хочешь? Я, когда мы вместе, в каждой комнате выключаю. А-то мало ли. Нехрен моим охранникам на тебя слюни пускать. Мне рога не нужны.
Тяжело вздохнув, я аккуратно скалочку отложила и, медленно подкравшись к мужчине, заползла к нему на колени. Продолжая играть свою роль, он все же сжал мои ягодицы и уткнулся носом с шею. Что-то в этом мире никогда не менялось.
– Ну, прости… - мои руки обвили его шею, а пальцы зарылись в густые волосы, делая легкий массаж. Виктора Семеновича тут же повело, мурашки поползли по коже, но он таки не сдался.
– Так просто не отделаешься, - хмыкнул тот, пожимая плечами.
– Поедем сейчас, как я и планировал, в торговый цент. Будешь там свои грехи искупать!
– Эм… Что?
– нахмурившись, я замерла. Появилось странное желание подняться с колен и сбежать подальше. Стоило сделать пасс в сторону, как мужчина меня перехватил, усаживая обратно.
– Зайка моя маленькая, отвечай быстро и по существу, идет? Я тебе кота с рыбками спас? Между прочим, реально жизнью рискуя!
– серьезно спросил, и я закивала. И правда ведь, спас. По-другому и не скажешь. Как его мама только сковородкой не пришибла… - Полперсонала уволил, чтобы твоей ревнивой душеньке было спокойно? Ни охраны нормальной сейчас, ни уборщика… - Мой новый кивок. И только тогда я стала понимать, что загоняет он меня в какую-то долговую яму.
– Между прочим, еще и Ленку из дома твоих родителей вытурил сегодня. Она там уже все их деньги хотела себе на украшение спустить… Так что сделай мне приятно, котенок, хорошо? Договорились?
Я знала, что пожалею об этом… Знала, что этот опытный манипулятор просто играет на моих чувствах и доверчивости. Но после тирады не могла избавиться от ощущения, что только и делаю, что доставлю ему хлопоты.
– Ладно, - выпалила я, хмурясь.
– Только посмотреть!
Я застыла у стеклянных дверей бутика, не в силах заставить себя войти внутрь. Из всего торгового центра мужчина выбрал именно тот магазин, где не было ни единого, мать твою, человека. Только перекати-поля не хватало!