Отец подруги и я

Нокс Рокси

— Что за красота? — поинтересовалась моя соседка по комнате Карина. Она сидела на кровати, сложив по-турецки ноги, и покрывала ногти ярко-красным лаком.

— Колье с бирюзой.

— Папик что ль твой подарил?

— Да никакой он мне не папик, Карин! — вспыхиваю я. — Сколько раз тебе говорить?

— Но ты не прочь да, чтобы он им стал? — продолжает допекать.

— Ничего не получится. Ростислав Андреевич не для меня. Во-первых, я ему не интересна. Во-вторых, Маша никогда этого не поймет.

— Ну не знаю, — Карина полюбовалась результатом домашнего

маникюра. — Если бы у меня встал выбор: классный мужик или подруга, я бы выбрала мужика.

— Так нельзя, — качаю головой. — Дружба превыше всего.

— Посмотрим, как ты заговоришь через месяцок, — хмыкнула соседка.

Карина подошла к окну и отворила его настежь. В комнату ворвался прохладный воздух и избавил нас от токсичного запаха лака. Я повесила платье на вешалку и еще раз полюбовалась им. Завтра буду блистать, как еще одна Золушка.

Меня бьет озноб. Как уснуть? Что вообще происходит с моим телом, когда поблизости находится Машин отец? Сама себя не узнаю, но нельзя вовлекаться в игры со взрослыми дядями, потому что дядям, как правило, плевать на все правила. Они устанавливает свои законы, которые придётся исполнять беспрекословно. А надо ли мне это? Вот и я думаю, что нет.

— 6-

Кручусь у зеркала, критически оценивая свое отражение. Рядом стоит довольная Каринка, которая сотворила с моими волосами и лицом нечто прекрасное. Макияж — яркий, но не вульгарный. Кончики светлых волос закручены спиралью. Вместо очков надела контактные линзы.

Под голубое платье я выпросила у Карины белые туфли. В общем, я — принцесса.

Ростислав Андреевич и Маша заехали за мной на машине. Я вышла из подъезда, ощущая, как за мной следует по пятам запах моих духов. Мужчина припарковался прямо у подъезда, и пройти нужно всего пять шагов. Почему у меня дрожат колени? Каблук на туфлях слишком высокий? Мельком смотрю на Ростислава Андреевича и вижу в его глазах восхищение. Неужели я ему нравлюсь? Быть этого не может.

Маша при полном параде сидит на переднем сидении, сжимая в руках красный клатч. У меня не нашлось достойной платья сумочки, поэтому не знаю, что делать с руками, чем их занять.

Неожиданно Машин папа выходит из машины и берется за ручку задней двери.

— Прекрасно выглядишь, Ксения, — говорит он и открывает передо мной дверь авто. Замечаю в его глазах смешинки и думаю: он что, надо мной подшучивает? Ему нравится меня смущать? Я ведь действительно не привыкла к комплиментам и сейчас зарделась.

— Спасибо, Ростислав Андреевич, — отвечаю сдержанно.

На нем роскошный черный костюм, белая рубашка и синий галстук, удачно подобранный к цвету его глаз. От него вкусно пахнет, и наши запахи смешиваются воедино, превращаясь в женско-мужской химический коктейль.

Приподнимаю подол платья, чтобы залезть в высокий внедорожник без потерь. Нога до самого колена оголилась, и я замечаю на них жадный взгляд Машиного отца. Усаживаюсь на сидение и одергиваю платье. Ростислав Андреевич усмехается и закрывает дверь.

Мы с Машей

делаем друг другу комплименты и заводим любимый разговор об институте и наших общих знакомых. По лицу Машиного отца понимаю, что он отключился, не прислушивается к беседе, а думает о чем-то своем. Вот и хорошо, а то когда он вовлечен в разговор, на меня нападает косноязычие. Маша может заметить, что со мной что-то не так. Не хочу, чтобы она подозревала, что мне нравится ее фазер.

Подъезжаем к ресторанному комплексу «Онегин». Я слышала, что здесь обычно проводят свадьбы. Ростислав Андреевич открыл дверь и подал мне руку. Я ухватилась за крепкую мужскую ладонь и грациозно спустилась на землю. Наши сцепленные пальцы не хотели разъединяться, будто их намазали суперклеем. Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга, пока не услышали:

— Эй, пап, а мне руку подашь? — возмутилась Маша.

Он, наконец, выпустил мои пальцы, обошел машину и помог дочери выйти из авто. На моих ладонях все еще сохранялось тепло. Поистине ему подходит фамилия Тепляков! Он не просто теплый, а горяч, очень горяч. Я украдкой поднесла ладонь к носу и вдохнула запах — пальцы пахли им. Даже жалко будет мыть руки.

Внутри ресторана шик, блеск, дороговизна и гламур. Нас встречает приветливый официант и ведет в зал, где уже собрались гости. Как и положено начальству, Ростислав Тепляков опоздал на добрые сорок минут. Его сотрудники начали бурно приветствовать нас. Он заулыбался, очень искренне, и возле его глаз образовались симпатичные тоненькие морщинки, ползущие к вискам. У него было мало седых волос. В черной густой бородке — так вообще ни одного. Может, красит, не знаю. Выглядит очень стильно и молодо.

Ловлю себя на том, что нагло рассматриваю Теплякова и перевожу взгляд на его сотрудников. Все разных возрастов — и молодые, и пожилые. Молодых, конечно, большая часть.

Нас усадили на пустующие стулья вблизи генерального директора. Получилось так, что Тепляков сел напротив меня. Боже, если он будет смотреть на меня, я не смогу проглотить ни кусочка. Лучше бы нас с Машей усадили в самый дальний конец зала, на безопасное расстояние. Наверняка там сидят работники, занимающие самые низшие должности.

На столах стоят легкие закуски. Как только генеральный занял свое место, началась движуха: официанты принялись носить блюда и заставлять ими стол. По бокалам разлили вино, даже нам с Машей плеснули, буквально на два пальчика. Ростислав Андреевич на всякий случай послал дочери суровый взгляд. Похоже, запрет на спиртное меня не касался, — живу! Мне необходимо сбросить напряжение, иначе взорвусь. Даже глотка хватит, чтобы прийти в нормальное состояние.

Выпиваю до дна после длинной речи Теплякова и расслабленно улыбаюсь. Натыкаюсь взглядом на суровый мужской взгляд, и он грозит мне пальцем. Так-с, вино отменяется, судя по всему. Ничего, тут еще есть компот. Маша грустит, видимо, тоже хочет почувствовать себя взрослой. Кажется, ее отец перегибает палку, — ну что будет с одного бокала вина? Легкая эйфория без вреда для здоровья.