Отец подруги. Его невинная игрушка
Шрифт:
– Это суши! – восклицает Ева и разворачивается в сторону прихожей. – Пап, помоги Саше! – выкрикивает и убегает на улицу, чтобы забрать доставку.
Гордей Анатольевич тычет в меня пальцем.
– Не двигайся с места!
Развернувшись, выходит из гостиной. А я стою, словно приклеенная к полу. Боюсь пошевелиться. Но не из-за стекла. У меня такое ощущение, что если я еще раз ослушаюсь отца подруги, он меня просто… не знаю… отшлепает. И это будет крайне неловко.
Гордей Анатольевич возвращается через секунду уже обутый. Стекло хрустит
Подойдя вплотную, он подхватывает меня на руки. Успеваю только ахнуть, как оказываюсь в стальном кольце больших рук мужчины.
Он выносит меня из гостиной и двигается куда-то по коридору.
– Куда вы меня несете? – спрашиваю, боясь даже прикоснуться к отцу подруги. Прижимаю ладони к груди, чтобы не соприкасаться с ним ни одной лишней частью тела.
– Придурок, значит? – спрашивает низким голосом, в котором сквозит угроза.
– Я не… подождите. Поставьте меня, пожалуйста, на пол.
– Подонок. Бедную девочку заставлял спать с ним за деньги.
– Не заставлял, – поправляю его. – Предлагал.
– Ну что за сволочь, да, Саша?
– Я не говорила ей, что это вы, – поясняю. – Поставьте меня на пол! Я уйду. Уеду домой.
– Уедешь обязательно.
– Куда вы меня несете?
Гордей Анатольевич молча толкает дверь и заносит меня в чисто мужской кабинет. С темными стенами, большим подсвеченным баром за стеклом и стильной мебелью.
Подходит к столу и усаживает меня на край. А потом… рывком раздвигает мои ноги и тут же вклинивается между ними.
Резко дернув за бедра, впечатывает в свой пах, и я ахаю от испуга. Прямо в промежность мне упирается большой, твердый бугор. Сглатываю, поймав тяжелый взгляд мужчины.
Замираю. Сердце, пропустив удар, заходится в бешеном ритме, перекрывая кислород. Отец подруги хватает мои волосы на затылке и оттягивает, заставив меня задрать голову. Приближает свое лицо к моему, и я чувствую его горячее дыхание на моих губах.
– Трахнуть раз и забыть, – шипит он. – Дай мне это сделать.
Я молча качаю головой, глядя в бездонные темные глаза. И без того резкие черты лица мужчины еще сильнее заостряются. Он проводит зубами по нижней губе, а потом резко подается вперед и впивается в мой рот поцелуем.
Глава 5
Я задыхаюсь от шока и неверия, что он вот так просто целует меня. Не церемонится. Врывается в мой рот горячим языком, заражая своим вкусом. Как будто яд впрыскивает. От него все мое тело мгновенно слабеет, и меня бросает в жар.
Внизу живота скручивает мощным вихрем, и по нему растекается тепло.
Я знаю, что должна оттолкнуть его. Но мое тело этого не хочет. Почему, черт побери?!
– Саш! – раздается из прихожей, и Гордей Анатольевич резко отшатывается от меня.
Смотрит безумным взглядом со смесью ярости. А я чувствую, как мое лицо горит адским пламенем. И ничего не могу сделать, чтобы скрыть свой шок и внезапно
Сильное. Мощное. Настолько поглощающее, что я уже пылаю.
– Саш! – повторяет Ева, и ее отец хватает меня за руку.
Резко сдергивает со стола, заставляя встать на дрожащие ноги.
– Иди к ней, – рычит со злостью. – В следующий раз, когда увижу тебя, трахну так, что будешь визжать. Не смей попадаться мне на глаза. Пошла! – рявкает в конце.
Оббегаю его и несусь прочь из кабинета Гордея Анатольевича, насквозь пропахшего его терпким парфюмом. Запах настоящего мужчины. Взрослого. Знающего, чего он хочет, и напролом рвущегося осуществить задуманное.
– Где ты была? – спрашивает меня подруга. – Ого! Что с лицом? Ты вся красная.
– Я… мне… – теряюсь и блуждаю взглядом по стенам коридора, на которых развешаны картины с абстракцией. – Мне лучше уехать.
– В каком смысле? – Брови подруги взлетают вверх. – Мы же только приехали. И суши вот привезли, – говорит она и поднимает вверх бумажный пакет. – Не выдумывай. Ты из-за папы, что ли? – Я киваю, не в силах произнести ни слова. Ева фыркает. – Он что-то обидное тебе сказал? – спрашивает и впивается в меня взглядом прищуренных глаз.
– Нет, дело не в этом. Просто… Мне кажется, ему не понравилось то, что ты привела меня домой.
Ева отмахивается и закатывает глаза.
– Не обращай внимания. Он не всегда такой суровый. На самом деле он у меня классный. Если бы еще с парнями разрешал тусоваться, цены бы ему не было.
Ева хватает меня под руку и тащит на кухню.
– Так, ты берешь попкорн и вот этот поднос, – командует подруга. – А я – напитки и суши. Будем смотреть фильм в моей комнате. Кстати, я недавно такой анонс классный видела. Там такая рома-а-антика, – тянет она, закатывая глаза.
– Ева, там стекло осталось, – указываю на гостиную.
– Сейчас папа скажет горничной, она придет уберет, – отмахивается подруга. – Бери, – командует, вручая мне в руки поднос и миску с попкорном.
Берет остальное, и мы под щебет Евы идем к лестнице со стеклянной балюстрадой. Поднимаемся, как я внезапно начинаю ощущать, как горят мои спина и попка. Поворачиваю голову и сталкиваюсь взглядом с темными глазами. Взгляд стоящего на углу Гордея Анатольевича настолько тяжелый, что у меня подкашиваются ноги. Или не из-за этого? Как бы там ни было, мне становится тяжелее идти. Но от того, как сильно хочется сбежать, я ускоряюсь.
Перед тем, как на самой вершине лестницы сойти с нее и свернуть за угол, еще раз бросаю взгляд вниз, но отца подруги там больше нет. Мне точно нужно сбежать из этого дома, иначе я так и буду трястись весь остаток дня.
По моей просьбе мы смотрим комедию. Сейчас я не смогу переварить слезливый фильм. Я и так на грани истерики из-за последних суток. То эта встреча в клубе, то дома у подруги. Стало слишком много ее отца в моей жизни. Это пугает и заставляет постоянно быть в напряжении.