Отечественная война 1812 года. Экранизация памяти. Материалы международной научной конференции 24–26 мая 2012 г.
Шрифт:
Однако и на солнце есть пятна. Следуя Толстому, Бондарчук в большей или меньшей степени следовал его личностным аберрациям во взгляде на события и героев двенадцатого года. В силу этого тенденциозно обрисованной или вообще обезличенной оказалась большая группа русских и французских военачальников, сыгравших объективно значимую роль в великой эпопее двенадцатого года. Безусловно, свое влияние оказали и постулаты советской идеологии, серьезно обеднявшие философский подтекст толстовского романа и акцентировавшие его национально-патриотический пафос. Так, серьезному упрощению подверглась столь важная для Толстого фигура императора Александра, вообще выпала из сюжета фигура московского генерал-губернатора Ростопчина и эпизод расправы с Верещагиным, Тарутинское сражение, «лишним» для фильма оказался весь важный по подтексту эпилог романа.
По-видимому, именно с учетом этого в 1972 г. на британском телевидении был создан 20-серийный
97
Уточним: любые попытки «чужеземной» и «ненормативной» интерпретации национального культурного достояния имеют право на существование. Но совсем другое дело, когда такого рода эрзац-интерпретация по воле распорядителей медиаресурсами (в данном случае, руководства российского федерального телеканала) маркируется как национальный культурный продукт и подменяет собой исконную культурную реликвию.
Безусловно, роман Толстого и сегодня не исчерпан для экранизаций. Вместе с тем очевидно, что он не исчерпывает исторической парадигмы Отечественной войны, а во многих смыслах и ограничивает возможности для ее интерпретации. К примеру, даже самая подробная и глубокая экранизация толстовского романа в очередной раз оставит вне поля зрителей такие важнейшие коллизии Отечественной войны, как военные действия на северном фланге войны (отражение атаки на Ригу и Петербург), борьба партий «мира» и «войны» в Зимнем дворце, кошмарные подробности вступления обезумевшей от голода наполеоновской армии в Вильно и Ковно.
Когда создатели упомянутой выше «российско-польско-французско…» (и чьей там еще?) телеэкранизации «Войны и мира» говорили, что их фильм сделан с расчетом на массовое восприятие современной домохозяйки, воспитанной на мексиканских «мыльных операх», в их словах была известная логика. В искусстве постмодернизма воспоминание о «великом» прошлом, как правило, оттеняется иронией, а порой и откровенно пародируется. Если у режиссера есть вкус и талант, пародия воспроизведет «физиономию эпохи» не хуже, чем сам объект пародии. В контексте нашей темы лучший пример того – «Любовь и смерть» Вуди Аллена, остро и умно переосмыслившего мир героев Толстого и войну русских с Наполеоном. К сожалению (или к счастью), пародийное осмеяние тоже имеет свой исчерпываемый ресурс. В этом можно убедиться, посмотрев новую русско-украинскую пастиш-комедию на тему Отечественной войны «Ржевский против Наполеона». Этот «недополнометражный» (всего 75 минут) фильм был попыткой повторить успех антинацистского пастиша «Гитлер, капут!», но хотя снимал его тот же режиссер (Марюс Вайсберг), а в главной роли был тот же самый актер (Сергей Деревянко), фильм не достиг желаемого комического эффекта ни репликами, ни ситуациями, ни пародируемыми персонажами. Для рассуждений о том, почему фигура Гитлера сегодня в России дает повод к смеховым ассоциациям, а фигура Наполеона – не дает, возможно, требуется отдельное исследование, но резюме напрашивается однозначное: смешить зрителя тем, как похотливый Наполеон жаждет секса с переодетым в женщину русским гусаром – затея бессмысленная даже для корпоративного капустника.
Какие творческие пути и решения представляются более перспективными? Чтобы ответить на этот вопрос, придется снова сделать флешбэк в эпоху раннего кинематографа. Уже упоминавшийся мной ранее «1812 год» Василия Гончарова был весьма любопытной попыткой воспроизвести событийную канву
Отечественной войны без опоры на какой-либо литературный источник, в виде набора самодостаточных эпизодов-иллюстраций, имеющих естественную хронологическую последовательность, но не объединенных вымышленными героями и сюжетной интригой. Тем самым Гончаров хотел повторить успешный опыт своей же «Обороны Севастополя». К сожалению, те художественные условности, которые не резали глаз на временной дистанции в 60 лет (при показе событий Крымской войны), дезавуировали историческую достоверность «экранной реконструкции» эпохи нашествия Бонапарта. Казаки в современной униформе с винтовками-мосинками, лубочные «партизаны», пленяющие столь же смехотворных мародеров, вдова генерала Тучкова, бродящая по Бородинскому полю в сопровождении французского солдата, не исчерпывают перечень исторических ляпов. Зрительское «не верю!» возникает даже при показе «живых свидетелей» войны с Наполеоном, в свои сто десять лет бодро стоящих перед киноаппаратом.
Художественные и технические возможности дореволюционного кино оказались явно неадекватными для того, чтобы создать эпопею о войне с Наполеоном. Однако, сама идея воспроизводить историческое событие в форме «инсценированной хроники» опередила время. Сегодня мы имеем вполне продуктивную традицию создания таких историко-познавательных телефильмов о наполеоновских войнах, начало которым было положено еще в 1960-е годы (французский телесериал «Жан-Рош Куанье», 1969), и которые достигли пика популярности в начале 2000-х («Военные кампании Наполеона», «Потерянная армия Наполеона» и т. д.). К сожалению, как и 100 лет назад, эти малобюджетные фильмы страдают от примитивной постановочной базы и непрофессионализма самодеятельных актеров, но их уровень неуклонно растет, а степень аутентичного воспроизведения исторической атрибутики (униформы, оружия, бытовой утвари) энтузиастами военно-реконструкторского движения, как правило, даже превосходит аналоги в постановках крупных киностудий.
Еще более перспективен жанр «байопика», историко-биографического фильма, который, отвечая главным требованиям «умного кино», имеет и немалый коммерческий потенциал.
Эпоха войны двенадцатого года на редкость изобильна яркими и драматическими биографиями – и столь же обделена вниманием кинематографистов. В советское время главными героями полнометражного кино стали лишь Кутузов, Багратион и Денис Давыдов, однако в первом и во втором случае поле художественно-исторического обзора этих легендарных судеб было сильно заужено пропагандой и исторической предвзятостью, а в третьем – условностями романтико-приключенческого жанра.
Ни разу не удостоились чести стать героями фильмов личности с такой уникальной судьбой, как 28-летний генерал Александр Кутайсов – начальник всей русской артиллерии под Бородином и без вести сгинувший на поле битвы, подполковник Владимир Левенштерн, адъютант Барклая и Кутузова, действовавший как разведчик в тылу французов, блестящий кавалергард Александр Чернышев, в равной степени успешно выполнявший и дипломатические миссии и партизанские рейды, адмирал Чичагов, отнюдь не заслуженно обвиненный в неудаче при Березине и умерший лишенным почестей и слепым в изгнании. В единый остро-драматический сюжет можно было бы сплести судьбы трех братьев Тучковых – Николая и Александра, геройских погибших на Бородинском поле, и Павла, плененного в сражении при Валутиной Горе и проведшего почти два года во Франции. Во Франции, в опале провел несколько последних лет жизни и отъявленный «франконенавистник» Федор Ростопчин, также не ставший главным героем ни в одном фильме.
Поистине легендарной личностью был ефрейтор Финляндского полка Леонтий Коренной: в 1812 году он геройски сражался при Бородине, годом позже, под Лейпцигом, спас нескольких раненых офицеров, получил при этом 18 штыковых ран, попал в плен, но был отпущен по распоряжению самого Наполеона. Имена этих и многих других удивительных русских людей эпохи 1812 года в титрах ни одного фильма не значатся. Впрочем, экранная участь таких корифеев войны с Наполеоном, как Ермолов, Платов, Милорадович, Раевский, Дохтуров не многим лучше: в обширной отечественной фильмографии они остались героями эпизодов или исторических картин, с эпохой 1812 года никак не связанных.
Надо признать, что «экранный склероз» в отношении героев 1812 года, который мы наблюдаем у себя в России – болезнь, в общем-то, интернациональная. Разве менее досадно для французов, что во Франции до сих пор нет полнометражного фильма о маршале Нее? И не только о нем! За исключением Мюрата, ни один наполеоновский маршал до сих пор не стал главным героем полнометражного фильма. В лучшем случае они, как Лефевр и Бернадот, стали героями… фильмов об их женах [98] . Да что говорить о маршалах, если сам Наполеон до сих пор присутствовал в фильмах о войне двенадцатого года только как фигура периферическая, второстепенная, иллюстративная.
98
О супруге Лефевра – несколько версий фильма «Мадам Сан-Жен» по пьесе В. Сарду и Э. Моро, о мадам Бернадот – «Жена короля» (1938), «Дезире» (1954)и др.