Отечественная война 1812 года. Школьная хрестоматия
Шрифт:
Остерман
Изба в Филях. По стенам широкие лавки. В красном углу — стол, около него лавки; слева у стола походное кресло. На задней стене висит шинель и фуражка Кутузова. На стене у печки — лохань, помело, ухват и кочерга. Полки с посудой. На столе планы.
Барклай де Толли, закутанный в шинель, сидит за столом, погруженный
Уваров (нервно Дохтурову). Вы разве не видите, что делается в войсках?.. Уныние охватило солдат! Офицеры озлоблены!.. Тысячи раненых тянутся по дороге к Москве. Наше войско после Бородинского сражения еще не успело оправиться и устроиться... Вы изволили слышать, что сегодня на Поклонной горе докладывал полковник Кросса? светлейшему о наших позициях?.. Он прямо сказал: «Невозможно выбрать удобней позиции для того, чтоб погубить армию».
Дохтуров (горячо). Я совсем не стою за то, чтоб мы приняли бой на занятой позиции... Но у меня волосы становятся дыбом на голове, когда я только подумаю, что мы без выстрела уступим Москву неприятелю.
Коновницын. Светлейший просил сегодня утром графа Ростопчина, чтоб архиепископ поднял из Москвы чудотворную икону Божией Матери и окропил войско святой водой... Крестный ход поднимет дух армии и воодушевит войска...
Входит полковник Толь.
Остерман (Толю). Еще не изволил прибыть барон Беннигсен... Скоро уже семь часов, а совет назначен в четыре.
Толь. Барон объезжает позиции левого крыла нашей армии.
Ермолов (насмешливо). У себя на постели после сытного обеда...
Неловкое молчание. Толь проходит в глубину к печке. Ермолов подходит к нему.
Ермолов (тихо Толю). Старик все греется на солнышке...
Толь. Светлейший с дедушкой Андреем беседует... (Прислушиваясь). Да вот и он идет.
Тяжелой походкой, с опущенной головой, входит Кутузов. Все встают.
Кутузов (подходя к креслу). Прошу садиться, господа! Беннигсен едет...
Беннигсен (быстро входя). Прошу извинить, ваша светлость, с утра не слезал с коня... (Здоровается небрежно с генералами и занимает место на скамье по левую руку Кутузова.)
Кутузов,
Беннигсен (посмотрев на Кутузова, вопросительно обведя глазами генералов, говорит громко, уверенно). Итак, я позволю себе, господа, предложить вопрос: выгоднее ли сразиться под стенами священной Москвы или оставить ее неприятелю?.. Сражение под Москвой...
Кутузов (быстро поднимает голову и резко прерывает Беннигсвна). Вопрос ваш, барон, по меньшей мере, неуместен... Положение слишком серьезно, чтобы решать его наобум, не соображаясь с обстоятельствами дела. Участь не только армии, Москвы, по и всей России зависит от решения сего вопроса.
Беннигсен (обиженно). Извините, князь... Я очень знаю... но я желал...
Кутузов (горячо). Армия вверена государем мне... Прошу того не забывать...
Молчание.
Кутузов (спокойнее). Позиция наша на Воробьвых горах, выбранная бароном Беннигсеном, крайне невыгодна...
Беннигсен (перебивая). Я позволю себе возразить...
Кутузов. Я не окончил, генерал... Позиция никуда не годится. Многие дивизии разобщены непроходимыми оврагами... В одном глубоком овраге речка.
Беннигсен. Да, но маленькая речка!..
Кутузов (возвышая голос). Речка, прерывающая всякое сообщение. Позади позиции Москва-река... За ней город с узкими улицами и переулками. Спуски к восьми мостам так круты, что только пехота может сойти по ним. Ежели неприятель опрокинет наши передовые линии — вся армия будет уничтожена до последнего человека... Пока цела армия, есть надежда с честью кончить войну. С потерей армии не только Москва — вся Россия будет потеряна... В силу сих соображений я предлагаю совету вопрос: ожидать ли неприятеля на выбранной позиции или оставить Москву?..
Глубокое молчание. Беннигсен, видимо, обиженный, смотрит на Кутузова с иронией.
Коновницын. Надо идти навстречу неприят... Барклай де Толли (встает и нервно перебивает). Я полагаю, что на занятой позиции бой нельзя принять... Я самолично расположение наших войск подробно осмотрел. Позиция неудобна. Ожидать на ней неприятеля опасно. Победить его сомнительно. Наполеон большими силами располагает, чем мы. Со времени Бородинского сражения наши войска потерпели зна-чительные потери, особенно в офицерах и генералах. Хотя бы нам и удалось место сражения удержать, мы значительный урон понесем. С оставшимися силами защищать обширную Москву нельзя. Ежели же мы разбиты будем, то все, что достанется неприятелю на месте сражения, будет им уничтожено при нашем отступлении через Москву.