Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II
Шрифт:
Регенты, за исключением епископа Орензе, сказавшегося больным, исполнили указ, но подали в отставку, и было создано новое, временное, не препятствовавшее работам кортесов.
А работа предстояла большая. Не только нужно было выработать конституцию, но и создать ряд законов, которые обеспечивали бы благосостояние и страны, и всех ее граждан. Необходимо было реорганизовать страну, чтобы излечить ее от тех зол, которые создавали старые порядки, и в этих видах преобразовать и суд, и администрацию, и финансы, и налоги, и земельные отношения, и дело народного просвещения. Депутат Геррерос, после ряда мер с целью улучшить положение финансов, выдвинул крестьянский вопрос, как вопрос, от разрешения которого зависел успех финансовых мероприятий, и после ряда заседаний и долгих прений было принято предложение Анера о способах ликвидации сеньориальных отношений. То было предложение в духе конституанты. Все сеньориальные права были разделены на вытекавшие из публичного права и в силу этого отменяемые, и на права, определяемые земельными отношениями. Эти последние, как вытекающие из права частного, подлежат
Представление английских пленников Наполеону в Асторге в январе 1809 г. (Lecomte)
Наиболее важной частью работ была работа над выработкой конституции. Конституция была составлена почти всецело по образцу той, общий абрис которой был выработан Кинтаной. Испания была признана наследственной монархией, но монарх был объявлен монархом ограниченным. Никакой закон не мог воспринять силу без согласия кортесов, которым принадлежат, на правах представителя верховенства народа, права законодателя. Утверждает законы король, но если закон дважды, в течение 2 легислатур, будет отвергнут, то принятый в третью легислатуру тот же законопроект становится ео ipso законом страны. Страна представлена только одним собранием — кортесами. Двухпалатная система была отвергнута, и то было постановление, всецело навеянное конституантой и революционным законодательством французов. Постановление было бесспорно демократическим, но далеко не отвечало тому, чем была Испания с ее обособленными областями, жившими и привыкшими жить самостоятельной жизнью. Защиты их прав, их нужд и потребностей организовано не было, и их лишали, во имя абстрактных начал единства, крупнейшей и важнейшей гарантии — их местной свободы и местного развития. Еще хуже было с постановкой вопроса о министрах и министерской власти. Принцип разделения властей, излюбленный принцип XVIII в., революции конституанты, нашел полное выражение и в конституции кортесов 1812 г. Закон воспрещал депутатам принимать портфели, и назначение министров предоставлялось исключительно одной короне, при чем даже не затрагивали вопроса об организации совета министров. Правительство, в лице министров, являлось не исполнительной комиссией кортесов, назначаемой при посредстве вотума порицания или признания действий министров правильными или неправильными, а комиссией, представлявшей короля перед палатой, что являлось полным отрицанием парламентского строя, который один, при тогдашних условиях испанской действительности, вскоре проявившейся во всем блеске, мог обеспечивать до некоторой степени сохранение и прочность конституции.
19 марта 1812 г., в день отречения Карла IV от престола, давно ожидаемая конституция была, наконец, опубликована.
Те гарантии, которые создавали кортесы для сохранения конституции, были более теоретическими, чем практическими. Прочность ее зависела от других факторов, наличность которых в Испании того времени была такова, что делала всю работу кортесов эфемерной.
Конституцию приняли не без протестов и споров, как не без протестов и споров приняли ряд законов, выработанных в кортесах. В рядах депутатов, не говоря о стране, для которой законы о народном просвещении еще были только в перспективе и приняты в принципе, было не мало таких, которые смотрели со злобой и ненавистью на дело либеральной части кортесов, — части, не имевшей сильных и прочных связей с народной массой. То была солидная и все более и более увеличивавшаяся группа, образовавшая партию serviles — защитников и приверженцев старого строя и старого абсолютизма. Им удалось ввести представителя «черной банды», герцога Инфантадо, в совет регентства и заполучить в свою пользу места нескольких советников (в январе 1820 г.), а затем они стали пользоваться каждым удобным случаем, чтобы возбуждать толпы против кортесов. Попытались они создать настоящий бунт монахов в видах проведения закона о восстановлении инквизиции. В тот день, когда комиссия должна была представить законопроект об отмене инквизиции и организации епископского суда, ложи публики были битком набиты монахами и эмиссарами, посланными serviles. Либеральная партия спасла кортесы лишь тем, что отложила обсуждение на другое заседание. Тогда прибегли к другому способу. Главные работы кортесов были закончены, важнейшая из них — конституционный акт — опубликована. Началась усиленная агитация в пользу распуска кортесов и созыва новых. Тактика оказалась на этот раз успешной, и кортесы были распущены и новые назначены на октябрь месяц. А между тем почва у либералов исчезла из-под ног. Единственный оставшийся у них приверженец в регентстве, О'Доннель, подал в отставку, а прибытие депутатов из Америки, пропитанных реакционными тенденциями, уже сказалось в последних заседаниях, когда их голосами провалилась реформа монастырей и под их влиянием издан декрет, объявлявший св. Терезу патронессой Испании. Правда, кортесы в последнюю минуту обнаружили и проявили энергию в борьбе с надвигающейся реакцией: они потребовали опубликования с церковных кафедр закона об уничтожении инквизиции, и когда регенты отказались исполнить это, объявили их смещенными. Но было уже поздно. Полномочия кортесов кончались.
Новые уже были не тем, чем являлись старые. Выборы дали большинство защитникам и приверженцам старого порядка, и если старый дух еще жил и в новых, то только потому, что, пока не явились и не были избраны депутаты от занятых еще французами провинций, заседали вместо них старые депутаты.
Но война закончилась, французы были прогнаны, Мадрид был свободен. Пришлось оставить Кадикс и переселиться в Мадрид.
То был как раз тот самый момент, когда Наполеон, отчаявшись удержать Испанию в своих руках, заключил договор с Фердинандом в декабре 1813 г., — договор, известный под именем Валенсийского договора. В силу этого договора Наполеон отказывался от Испании в пользу Фердинанда, возвращал ему корону, под обязательством ничего не уступать Англии, очистить немедленно свою страну от англичан, заключить выгодный для Франции торговый договор, восстановить всех приверженцев Иосифа в их должностях и имуществах и уплачивать Карлу IV ежегодно 30 миллионов.
Фердинанд, этот мученик в глазах веривших в него испанцев и видевших в нем идеал национального короля, беспрекословно подписал предложенный ему договор.
Все мыслящее в стране было возмущено. Кортесы в лице либералов протестовали против столь унизительного для народа-победителя договора, они объявили его изменой делу народа. Раболепные, составлявшие большинство, вынуждены были молчать. Но говорить и спорить им было более нечего. Час их торжества был близок. Фердинанд приближался к границам Испании.
Напрасно кортесы прибавляли к принятым гарантиям новые. В Кадиксе они издали закон, грозивший смертной казнью всякому, кто прикоснется к созданной конституции или исполнит приказ короля, направленный против кортесов. Напрасно позже в Мадриде вырабатывали они целый ряд инструкций относительно путешествия короля и его распоряжений относительно войск. Все было тщетно. 22 марта 1814 г. Фердинанд явился в Испанию, и ликованию народа по пути его не было конца. Со всех сторон сбежались толпы крестьян. То было триумфальное шествие, среди криков восторга опьяневшего от радости народа.
Фердинанд подвигался вперед, но хранил упорно молчание. Испания не знала его. Наполеон не дал ему возможности проявить все его качества, как правителя, и все были уверены в патриотизме и высоких его качествах.
Правда, позже Наполеон приказал напечатать и разослать во все уголки Испании раболепные письма к нему, Наполеону, где Фердинанд просил униженно руки одной из принцесс императорского дома, и это, когда судьба Испании почти была решена, и она считала себя освободившейся от врага. Но народная масса не верила тому, что исходило от Наполеона.
В Валенсии, наконец, он заговорил открыто впервые. Страна прочла новый Валенсийский манифест короля: дни кортесов были сочтены, как и существование конституции. Испания объявлена была вновь абсолютной монархией, какой она была до 1808 г.
Страна освободилась от врага, но для того, чтобы вернуться к старине и на этот раз в наиболее мрачной и ужасающей форме, — форме неслыханной в Испании реакции.
И. Лучицкий
Переправа армии Наполеона через Дунай 1809 г. (Л. Гардет)
V. Австро-французская война 1809 года
Подполк. В. П. Федорова
Франц I, император Австрии
Неудачные действия Наполеона в Испании, потребовавшие страшного напряжения военных сил, показались австрийцам самым благоприятным моментом для формального объявления войны. Но Наполеон, внимание которого всецело было поглощено Испанией, не упускал из вида и Австрии. Он заметил ее подозрительные приготовления и потребовал немедленной приостановки их. Австрия отвечала в неопределенных выражениях, которые сразу были поняты Наполеоном в их настоящем смысле. Австро-французская война 1809 года началась. В начале войны положение австрийцев было гораздо более выгодным, чем положение Наполеона, уже по одному тому, что австрийская армия была сосредоточена в одном месте, тогда как силы Наполеона были разбросаны на далекое расстояние. Эта причина и была основанием плана войны австрийцев, состоящего в том, чтобы разбить каждую из французских армий в отдельности, направив первый и главный удар на так называемую «рейнскую армию» маршала Даву, численностью ок. 60 тысяч человек, имевшую главную квартиру в Эрфурте. Боями под Абенсбергом, Ландсгутом, Экмюллем и штурмом Регенсбурга Наполеон сразу повернул выгоды положения в свою сторону, сконцентрировав свою армию и разобщив австрийскую.