Отель «Оюнсу»
Шрифт:
Они решились на побег из долины ещё в полночь, сговорившись меж собой, и до самого рассвета сидели в тайге, окружив себя кострами и не выпуская из рук горящих факелов. Из охваченного ужасающим пиршеством смерти стойбища им удалось сбежать чудом. Едва стемнело, подруги схватили детей и тайком бросились в лес, в надежде избежать смерти. Их снегоступы со зловещим треском переломались при первых же шагах, и лишь огонь спас женщин от лап злых духов, поглотивших долину. Истерзанный, покрытый жуткими рваными ранами мертвец Лицуро долго смеялся им вслед, и за каждым кустом стояли изувеченные
Некоторое время они сидели почти вплотную к огню, вздрагивая от доносившихся из стойбища душераздирающих воплей и предсмертных криков. Потом на долину обрушился снегопад, и костер начал угасать. Стало ясно, что, если они не выберутся из долины сейчас, единственную тропу засыплет полностью и покинуть это жуткое место станет невозможно. Женщины подхватили детей и устремились навстречу метели, уповая на огонь факелов. Но бушующий сильным ветром снегопад становился всё яростнее, и вскоре факелы погасли, не выдержав его натиска. Дальше пришлось двигаться наугад, и к рассвету женщинам удалось преодолеть не более половины пути до места, откуда уходит тропа, ведущая из долины наружу.
Воплей умерщвляемых злыми духами людей уже не было слышно, повсюду стоял свист беснующегося бурана, но страх не покидал души беглянок. Продираться через снежное месиво, лежащее под ногами и кружащее в воздухе, становилось всё тяжелее, силы иссякали, и лишь инстинкт самосохранения гнал женщин вперед. Всё началось четверо суток назад, когда в долину, объятые животным ужасом, вернулись воины, что ушли в очередной набег. Они дрожащими голосами рассказывали о жутком Белом Великане, убивающем одним лишь взглядом. Кровожадный монстр в обличье белого воина, не дотрагиваясь, убил нескольких из них, после чего заставил руки Хэу перестать повиноваться хозяину. Хэу схватил нож и убил сам себя против своей воли! Воины молили великого Синзяо сразить чудовище, но тот сослался на клятву не покидать долину Оюнсу, данную Великому Небесному Дракону, и велел всем воинам своего племени объединиться для битвы с монстром.
Воины собрались все вместе и отправились уничтожить Белого Великана, но оказалось, что кровожадный монстр сам искал с ними встречи. Он поджидал воинов у самого выхода из долины и напал на них сразу же! Несколько бойцов племени Синзяо лишились жизни мгновенно, остальные бежали обратно. Белый Великан едва не вторгся в долину, и лишь внезапно начавшийся буран преградил ему путь. Уцелевшие воины возроптали и с гневными криками окружили чум вождя, требуя от того немедленно изрубить на куски черного колдуна из белого народа. Но Синзяо не вышел на их зов, и тогда разъяренные воины ворвались в его жилище. К их ужасу, там оказалось пусто, холодно и пыльно, словно ни вождя, ни его наложниц в чуме не было едва ли не четверть луны. Поиски в лесу не дали результата, а с наступлением темноты стойбище захлестнул ужас.
Истерзанный
Обезумевшие от ужаса люди пытались бежать из долины, но всякий раз, едва они устремлялись к тропе, начиналась жестокая метель, и поглотивший всё вокруг снежный водоворот затмевал солнце и сбивал беглецов с ног. Завывания ветра приносили с собой издевательский хохот злого духа, и люди бросались кто куда, стремясь укрыться хоть где-нибудь. Жестокий и кровожадный монстр не знал жалости, умерщвляя всех подряд, и вскоре по террасам Багровой горы обильно текли ручейки неостывающей человеческой крови. В какой-то миг обе женщины почуяли, что их рассудок близок к помутнению от бесконечного ожидания смерти. В то мгновение они решились бежать из долины, несмотря на метель и непролазные толщи снега. Убьет ли их черный колдун Белых Великанов, и караулит ли он ещё снаружи, у входа в долину Оюнсу, неизвестно, но снисхождения от злого духа, превратившего долину в ужасающую бойню, точно не будет.
И вот теперь беглянки, задыхаясь от изнеможения, бредут сквозь буран в надежде отыскать тропу. Замерзшие дети, прижимаемые к груди, уже не рыдают, им слишком холодно плакать, они лишь надсадно сопят, инстинктивно пытаясь сберечь последние остатки тепла. Бьющий в лицо ветер взвыл с новой силой, яростно терзая теряющих силы людей, и идущая впереди женщина упала в снег, сметенная мощным порывом стихии. Она изо всех сил пыталась подняться, но буран стремительно засыпал её снежными потоками. Её соплеменница с трудом сделала шаг, добираясь до упавшей подруги, и крепче прижала к себе ребенка. Она вытянула свободную руку, ухватила подругу за отворот одежд, помогая подняться, но следующий ураганный порыв сбил с ног и её. Обе женщины барахтались в беснующихся потоках снега, мгновенно забившего дыхательные пути, и хрипели от удушья, холода и усталости, сожравшей последние силы. Они уже смирились с неизбежной смертью и перестали бороться, решив, что гибель в буране лучше той чудовищной участи, которая была уготована им, останься они в стойбище, как вдруг ветер стих, а снегопад прекратился. Совсем рядом неторопливо захрустел снег под размеренными шагами, и кто-то помог женщинам подняться.
– Мои соплеменницы! – торжественно возвестил знакомый голос. – Идите ко мне! Я – ваш вождь и шаман! Я позабочусь о вас!