Отель «Петровский»
Шрифт:
Да и что она могла сказать? Не Леля же за всем этим стояла. Даже если предположить, что без взятки кому-то в мэрии или исполкоме не обошлось.
Тема как-то сама собой увяла, больше они к ней не возвращались. Официант принес горячее, и, пока ели, говорили о чем-то мелком, неважном. За столом ощущалось напряжение, которого прежде между ними никогда не было.
Илья помнил, как после того, что случилось весной, они вчетвером ощущали себя сплоченными, настоящей командой. Пережитый ужас сблизил их, каждому хотелось находиться в компании друзей, с которыми довелось пережить страшные минуты. Они проводили вместе выходные,
А потом все постепенно стало увядать. Нет, с Мишей они ничуть не отдалились – их дружбу ничто не могло пошатнуть, но вот времяпрепровождение вчетвером становилось тягостным. Недоговоренность, неопределенность в отношениях все портила, а преодолеть ее не получалось.
Их столик находился в глубине зала, возле окна. Илья посмотрел на улицу: там было темно, шел дождь, и по стеклу ползли капли. На душе вдруг стало тоскливо, как от дурного предчувствия, и, чтобы прогнать это ощущение, он сделал глоток пива и повернулся к Мише, задал первый пришедший на ум вопрос.
Еда закончилась, часы показывали девятый час – пора было собираться. Девушки ушли в дамскую комнату, Миша проводил их взглядом и сказал:
– Мне кажется, она не вернется. В смысле, не из туалета, а из Москвы.
– С чего ты взял? – удивился Илья. – Ей же еще диплом защищать, госы сдавать.
– Приедет, защитит, сдаст и обратно. Видишь, ее чертов дядя уже и местечко племяннице присмотрел. Кому захочется из столицы в захолустье уезжать?
– Ты уж не перегибай. Быстрорецк не захолустье, город-миллионник, тут у нее квартира и тоже перспективы отличные. Не все в столицу стремятся. Так что не факт. – Илья помолчал немного, думая, как получше сформулировать свою мысль. – Мне кажется, Леля не выгоду ищет, а бежит от тебя. – Он поймал Мишин недоумевающий взгляд и пояснил: – Всем понятно, что вас тянет друг к другу, но вы зачем-то это скрываете и шарахаетесь…
– Не я шарахаюсь, а она, – мрачно поправил Миша.
– Вот именно. Ей что-то мешает. По-моему, Леля хочет сделать перерыв и разобраться в себе.
– Здесь она не может разбираться? Надо обязательно в Москву рвануть?
– «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье». Есенин сказал, не я, – пожал плечами Илья. – Не переживай. Все наладится.
– Думаешь? – Мише, похоже, пришлись по душе доводы Ильи.
– Вот увидишь.
Девушки возвращались обратно. Какие они все же разные!
Томочка (никто не звал ее иначе) была маленькая, но фигуристая, напоминающая куклу Барби, которую только что достали из коробки: губки бантиком, широко распахнутые большие глаза, локоны, платье с пояском. Многие не воспринимали Томочку всерьез, но Илья знал, что за кукольной внешностью скрывается цельная и сильная натура.
В высокой синеглазой худощавой Леле было то, что принято называть породой. Она выглядела так, как ей хотелось в данную минуту: могла стать роковой красавицей, а могла вдруг оказаться похожей на строгую и скромную учительницу начальных классов. Но даже в обычных джинсах, свитере и при почти полном отсутствии косметики (вот как сейчас), Леля никогда не оставалась незамеченной.
Илья видел, как Миша смотрит на девушку, и точно знал, что ни на одну из своих многочисленных прежних пассий (Матвеев со старших классов считался красавчиком и пожирателем сердец) он так не смотрел. Илье хотелось бы что-то посоветовать другу, сказать, как ему лучше поступить, чтобы их с Лелей отношения перестали буксовать на месте, но он понимал, что в таких делах советы бессмысленны: каждый набивает собственные шишки.
Глава третья
– Костян, ты чего кислый такой? Илюха, сидишь, молчишь, как сыч!
– Вопросы просматриваю, раньше не успел, – соврал Илья.
Калинин промолчал, делая вид, что увлечен дорогой, хотя они уже несколько минут стояли в пробке.
В машине было нечем дышать: кондиционер сломался, окошко не открыть из-за сильного дождя, а от фотографа Шафранова всегда неприятно пахло. Он, похоже, принципиально игнорировал душ, мыло и дезодоранты, предпочитая перебивать аромат немытого тела литрами дешевого одеколона.
Снимал Шафранов классно, лучше других внештатников: умел ловить момент, передавать самую соль происходящего, а люди на его портретах получались красивее, ярче, как-то симпатичнее и значительнее, чем в реальной жизни. Однако на дорогие рекламные съемки приглашать его Калинин не любил: клиенты морщились и были недовольны. Шафранов обижался, что его редко зовут заработать, но человека, который внятно объяснил бы ему причину, не находилось.
Сейчас они ехали на интервью к Гусарову. Шафранов был рад: обложка да плюс снимки на развороты! Илья знал, что Костя хотел взять другого человека, но тот некстати заболел.
Шафранов сидел на заднем сиденье: вертелся на месте, отпускал нелепые шуточки, пытался растормошить Илью и Костю. Те отмалчивались, старались не делать глубоких вдохов и молились о том, чтобы быстрее добраться до места.
Встреча была не в отеле, а в офисе, хотя Илья предпочел бы взглянуть, во что превратили Петровскую больницу. Но хозяин – барин, как известно. Отель еще не открыли, фотографии внутренних интерьеров Гусаров обещал прислать в редакцию позже, а с внешней стороны Шафранов должен был пойти поснимать в другой день, когда дождя не будет.
Гусаров назначил им на десять. Опаздывать было не с руки, но часы показывали уже половину десятого, а ехать еще далеко.
– Я снимал, как люди бастовали против этого отеля, – сказал Шафранов, все еще рассчитывая втянуть попутчиков в разговор. – Одна бабулька прямо рыдала.
Илья, как и планировал, почитал о весенних протестах против переделки больницы в гостиницу. В другой стране, возможно, народный гнев и остановил бы реконструкцию, но в данном случае ничего не помогло. То ли мало протестовали, то ли быстро задавили в зародыше нарастающий протест, то ли была еще какая-то причина, но только волнения быстро переместились с улиц в интернет, да так и затихли, запутавшись в соцсетях.
– Я не видел твоих снимков, – заметил Илья. – Может, смотрел плохо. Где они публиковались?
– Нормально ты смотрел. Их не взяли ни в одно издание, а куда я только не предлагал! Никому не надо, видишь ли. Ну, в итоге выложил у себя в Фейсбуке, народ пошумел, повозмущался, а что сделаешь? Плетью обуха не перешибешь, как говорится. Известное дело, у кого бабло, тот и прав.
– Ты только свои революционные идеи при Гусарове не задвигай, – предупредил Костя. – Молча снимай и все.
Шафранов вздохнул, но ничего не возразил.